— Соучастие в преступлении, непредотвращение преступления расценивается как преступление, — озвучил Макс мои мысли. — К пожизненному его, может, и не приговорили бы, но лет двадцать пять дали бы. Вот правда, сложно этого козла оправдать.
Вспомнилась наша с Бергманом встреча, когда он сцепился с Волошиным. Тогда у него были люди, которые шли именно за ним. Но, вот беда, я их почти всех положил, когда они вместе с Рысью меня загоняли. Я поймал себя на мысли, что мне удобно считать его нейтральным героем и я натягиваю сову на глобус.
— Рамиз, — обратился я к азербайджанцу, который был в отеле во время расправы. — Как было на самом деле? Роль Тетыщи.
Рамиза перекосило.
— Он просто стоял и смотрел. По мне не стрелял, но и ничего не сделал. Мое мнение — расстрелять.
— Он по мне стрелял, — сказала Вика, которая, оказывается, очнулась и слушала нас, поглаживая Кроша, который продолжал свое целебное дело. — Ни разу не попал. Не знаю, он так специально, или я ловкая. И когда погнались за мной, велел оставаться на месте. Я воздержусь. Вдруг он специально промазал.
— Эдрик? — спросил я парнишку, который уже дослушал перевод Лизы.
Тот пожал плечами, выдал английскую идиому:
— Дон’т гив э шит. — Все равно.
Никому не хотелось стать причиной еще одной смерти.
— А ты-то сам? — спросил Сергеич, буравя меня взглядом. — Если возьмешь его к нам, я уйду.
— Не возьму, — качнул головой я. — Речь о другом. Но я против, если что. Будет ли от него польза — вопрос, а вот что он чертовски опасен — данность. Итак, все, кто с ним взаимодействовал, единогласно «за». Итого пятеро. Четверо категорически против. Двое воздержавшихся. Эстер?
Филиппинка молчала, погрузившись в мысли. Видимо, перебирала воспоминания, взвешивала на весах хорошие и плохие поступки Бергмана.
— Я скорее «за». Мне казалось, он делал все что мог для сохранения жизней. Не то чтобы он добрый и хороший, нет. Он выполнял свою функцию, все. Если бы ему приказали меня убить или я представляла бы угрозу, он сделал бы это.
— Шестеро «за»…
— Какое нах, «за»? Вы долбанулись все, на? Кто за нее ответит? — Голос Сергеичу пустил «петуха», он указал на мертвую Карину. — Вам пох, мне не пох!
— Мы уже постановили, что решения принимаются путем голосования, — напомнил Макс, который тоже расстроился. — Мы ж не в клан его берем! Мы уйдем, его зомбаки сожрут. Сто пудов так и будет!
— Да пошли вы! — Сергеич сплюнул и пошел собирать оружие, исчез за остовом сгоревшего грузовика.
— Что с ним будет? — спросила Лиза шепотом. — С ним и девушкой?
— Если повезет, останутся живы…
Донесся истошный Машин крик, выстрелы, и я понял, что не повезет, заорал:
— Сергеич, б…ь, отставить! — И рванул на место расправы, понимая, что поздно.
Обогнув остов машины, я рассчитывал увидеть два трупа и плотоядно скалящегося Сергеича, но опешил от неожиданности: Сергеич целился в Бергмана, который, весь в Машиной крови, поднимался из-под девичьего тела в светлых одеждах, как тот самый терминатор:
— Тетыща, сука, Бергман, нах! — объявил Пролетарий. — Вызываю, гнида, тебя на дуэль!
— Сергеич, остановись, идиот! — драл глотку я.
Макс дрожащими руками прицелился, но Лиза опустила ствол.
— Своих перестреляешь!
Рамиз тоже прицелился. То ли предвидя это, то ли так случайно вышло, Тетыща сместился, прикрываясь телом Сергеича. И куда делись его несовместимые с жизнью ранения? Или он умел притворяться мертвым, а то и имитировать смерть? Нет, его череп был деформированным, ребра разгрызенными…
И снова очередь. Охваченный жаждой крови, Сергеич расстрелял противника… А потом вдруг дернулся. Мгновение — Тетыща применил удушающий, закрывшись его телом. Сергеич не думал сдаваться, сучил ногами, пинался, брыкался и силился выдавить противнику оставшийся глаз.
— Я могу свернуть ему шею, как цыпленку, — сказал Тетыща и отбросил Сергеича, выронившего «Скорпион». — Но не сделаю этого, потому что не знаю, насколько ценен этот человек.
Рамиз все держал его под прицелом. Сергеич пучил глаза, хватал воздух, царапая землю. Тетыща, словно ничего не происходило, сел на корточки возле тела Маши. «Активность» ее равнялась нулю, и он это видел. Его собственная «активность» опустилась до 70% после выстрелов Сергеича.
— Только что ты умирал… — Это все, что я смог выдавить из себя, остальные молчали.
Женщины — ошалев от увиденного. Рамиз и Макс — ожидая моего приказа. А я… я как будто сдох. Сам превратился в терминатора, когда разум понимает, что творится ад, а реагировать нечем.