— Через тридцать шесть минут отправляется местный, затем Ленинградский, — взглянув на часы, пояснил Рудницкий.
— Возможно он их и ждёт. Так что вам, товарищи, надлежит быть готовыми к поездке.
— Слушаюсь, товарищ полковник, — за себя и за лейтенантов ответил майор.
— Пока вы занимались Афанасием Павлюком, — продолжал Чумак, — я побывал у Забелиной. Могу сообщить для всех нас приятную весть. Жизнь девушки вне всякой опасности.
Лейтенанты удовлетворённо переглянулись.
— Но она ещё настолько слаба, — полковник достал из портсигара папиросу, — что профессор разрешил мне очень короткое свидание. Мы разговаривали минут пять-шесть. К сожалению, ничего существенного к тому, что мы уже знаем, Забелина добавить не смогла. Но одно стало ясным: не явись она к нам с повинной, её бы не было в живых. Встретиться с мерзавцем, который звонил, ей всё равно пришлось бы, но при таких обстоятельствах, когда помочь было бы некому или помощь пришла бы слишком поздно.
— То есть так, как это получилось с Рогулиным, — продолжая мысль полковника, добавил Кочетов.
— Совершенно верно, — подтвердил Чумак и многозначительно улыбнулся. — В срочном вызове скорой помощи к внезапно заболевшей Забелиной лейтенант Шовгенов в достаточной мере проявил присущую ему расторопность.
— Товарищ полковник, — вспыхнул лейтенант, но Чумак прервал его:
— Вы правильно поступили, лейтенант. Тогда нельзя было терять ни секунды. А то, что вы напомнили медикам об их обязанностях и ответственности, дело не лишнее. Зато теперь жив человек... Учитывая уже известные нам обстоятельства, — обратился он к Кочетову, — вашей группе, товарищ майор, придаётся врач. В схватке всё может произойти. Отправится с вами подполковник медицинской службы Герасимов. Он уже предупреждён, за ним послана машина.
— Всё ясно, товарищ полковник.
— Добро.
Чумак отпустил лейтенантов, взял со стола папку и, направляясь к двери, сказал:
— Ты бы, Григорий Иванович, позвонил пока домой. Кстати, передай, пожалуйста, привет от меня Зое Васильевне и Евдокии Григорьевне.
Благодарно взглянув на полковника, который в этот момент выходил из кабинета, Кочетов подошёл к телефону и набрал номер.
— Алло! Верочка? — обрадовался он, услышав голос дочки. — А мама где?
— Здесь, — последовал ответ.
— Передай ей трубочку.
— А ты мне краски купил?
— Нет, не купил. Но зато я тебе купил куклу.
— Куклу? восторженно взвизгнула Верочка и с беспокойством спросила: — Красивую?
— Очень красивую.
Девочка взволнованно ойкнула и что-то непонятно и глухо затараторила, очевидно передавая кому-то свой разговор с отцом.
Немного погодя в трубке послышалось короткое, но полное скрытой тревоги:
— Да.
— Зоенька, — с напускной бравадой заговорил Григорий Иванович. — Вы ужинать меня не ждите.
— Почему? — холодно и даже как-то отчуждённо спросила жена.
— Д-дежурю, — чуть заикнувшись, ответил он.
Она не отозвалась. Всего две-три секунды продолжалось молчание, но оно показалось Кочетову особенно тягостным.
— Тебе и маме Алексей Александрович... — начал было он, но жена прервала его:
— Берегите себя, родные, — тихо сказала она, и голос её потонул в коротких, отрывистых гудках.
Григорий Иванович посмотрел на трубку и бережно положил её на рычаг. Он знал, с этой минуты в его квартире наступила гнетущая, полная напряжённого ожидания тишина, нарушаемая только беззаботным щебетанием дочурки. Мать и бабушка, конечно, постараются уложить её пораньше в постель, а сами будут сидеть допоздна — одна за школьными тетрадями, другая с вязанием в руках. Они будут молчать и прислушиваться, не донесутся ли знакомые шаги с лестницы.
Не позвонить было ещё хуже...
В кабинет вернулся полковник.
— Ну как, передали привет?
— Разговор состоялся, — слабо улыбнулся Кочетов. — Но с тех пор, как я, позвонив вот точно так же вечером, утром оказался в госпитале с простреленным плечом, доверием в семье не пользуюсь.
— Быть матерью или женой чекиста нелегко, — вздохнул Чумак.
XVII
ГЛАВНЫЙ ВОПРОС
Неожиданно широко открылась дверь кабинета. Высокий, худощавый мужчина лет сорока, в отлично сшитом тёмно-сером с голубоватой полоской костюме, не переступая порога и сдержанно улыбаясь, нарочито громко и чётко произнёс:
— Разрешите войти, товарищ полковник.