- Да?
- Ты же знаешь, я против посещений гостиничных номеров…
- Но не останешься же ты в машине? – он посмотрел на меня, притормозив на светофоре. – Я улетаю чуть больше, чем через три часа, и ты останешься здесь, а не пойдёшь со мной?
В другой раз я наверняка бы отказалась, но на этот раз довод был весомым.
- Ну… хорошо. Но ты же не будешь ко мне приставать?
- Элен, если ты не захочешь – ничего не будет, - он мягко улыбнулся, снова нажимая на педаль акселератора, - я похож на насильника?
- Находиться наедине с мужчиной всегда немного опасно, разве нет?
- Если мужчина не излучает опасность – он не мужчина.
- А я думала, что для своей дамы он должен создавать ощущение безопасности. Или это только после свадьбы? – стала я подготавливать почву для обсуждения того, что мне было важно. Набиль пожал плечами:
- Мужчины – охотники, даже если дома он ведёт себя тихо и спокойно, все знают, что, выйдя за порог, он вновь будет другим.
Была доля истины в его рассуждениях. Я и сама уже подмечала, что будоражит и возбуждает ощущение силы рядом, крепость рук, властность тона, которому трудно противоречить, да и не очень хочется. Хотя Набиль со мной разговаривал всегда нежно и ласково, я слышала, как резок он бывал по телефону, когда его отрывали дела. В нём включался хозяин жизни, господин и повелитель, умеющий решать все проблемы и во всём побеждать. И как же это притягательно выглядело со стороны! Мне так страстно захотелось стать его женой, что я накануне перечитала в интернете, возможно ли венчание между православной и мусульманином? Венчание в церкви оказалось невозможным, христианство не допускало брака с иноверцем, но, вот уж сюрприз, исламский никах дозволялся с христианкой! Мужчина-мусульманин мог вступить в священный – по их вере – союз с женщиной Писания, то есть, исповедующей одну из авраамических религий: иудаизм, христианство или ислам.
И всё же, никах – это не венчание. Это, возможно, будет важно и ценно для Набиля, но что это будет значить для меня, если я – не мусульманка?
Приехав, мы поднялись наверх. В номере, на кровати, лежал раскрытый чемодан, наполовину заполненный одеждой. Его путевой вид сковал мне грудь тоской. Расставание на неопределённое время! Минимум недели на две! Проводившая прежде вечера за работой и исследованиями, я вдруг подумала, что не хочу возвращаться к этому, хочу и дальше гулять с Набилем по Парижу, держась за руки и целуясь в укромных уголках без посторонних. Нет, это вовсе не обозначало, что я хочу уволиться и сесть ему на шею, чтобы быть женой олигарха, напротив, я бы хотела сохранить своё занятие, даже если создам семью. Но свободное время тянуло тратить уже на другое. Как же заразительна романтика! Как трудно перебороть возникающие желания, прорастающие глубокими корнями в душу.
- Не хочешь вина или шампанского? – предложил Набиль, положив ещё одну рубашку в чемодан.
- Ты же знаешь, я не пью.
- Ну, вдруг это только без повода? – улыбаясь, подошёл он ко мне.
- Нет, совсем. Меня так воспитали.
- У тебя очень хорошая семья.
- Да. И… я как раз хотела поговорить насчёт этого…
- Да? Я слушаю, - он отошёл в ванную, проверяя, ничего ли не забыл там. Как-то совсем не то перекрикиваться о том, что я хотела сказать, через стенку. Мне нужен был контакт глаз, присутствие. Поэтому я замолчала. Выйдя, Набиль оказался позади меня и, вдруг, его губы коснулись моей шеи. Волосы были забраны вверх, в строгий рабочий пучок, поэтому их не пришлось сдвигать, чтобы коснуться кожи.
Смущённая, я резко развернулась к нему и оказалась в его объятьях.
- Что ты хотела сказать?
- Это… насчёт… как раз… моей… и твоей…
- Да? – он снова наклонился, и на этот раз поцеловал меня в шею спереди. По спине пробежали мурашки, особенно когда губы стали подниматься выше, к подбородку, по скуле. Замерли возле моих губ.
- Я же… христианка.
Набиль чуть отстранился, поглядев в мои глаза.
- Я знаю. И что же?
- А ты… ты – мусульманин.
- Это я тоже знаю, - усмехнулся он. – Ты считаешь, Аллах осудит то, что мы вместе?
- Нет, я думаю, что Бог как раз сторонник любви и того, чтобы люди любили друг друга. Только… по-честному.
- По-честному? – недопонял он, сузив глаза. Чёрные брови приопустились, делая его взгляд хищным, но тем не менее ещё более красивым.
- Я имею в виду… законно. Перед Богом.
- Не совсем понимаю…
Наверное, у них, всё-таки, никах описывается как-то иначе.
- Я о том, что мы с тобой не сможем повенчаться, - выпалила я, набравшись решимости, - по-христиански это невозможно. Никак. Если один из нас не поменяет религию. Вот.
Набиль посмотрел на меня продолжительно, задумчиво, продолжая держать за плечи. Потом расслабился и улыбнулся: