- Я соскучился, Элен, и очень хочу тебя увидеть.
- Я…
- А ты разве нет?
- Д-да… я тоже. Но я никак не могу отменить одно дело, правда.
- Я прилетел всего на два дня, неужели ничего нельзя подвинуть?
- Я бы и рада, но никак, это не от меня зависит.
- А от кого? Позвонить твоему руководству?
- Нет-нет-нет, это… семейные обстоятельства, одним словом.
Семейные! Ну да, Александр из Новосибирска, а там живёт двоюродный брат моего отца. Родня мы с Саней, как ни крути. Ага. Зачем я только ввязалась во всё это? Зачем пошла с ним ужинать? Почему не подождала немного, пока не прояснится всё с Набилем?
- Вот как… что ж, ты наберёшь меня, как освободишься?
- Конечно! Сразу же.
- Я буду ждать.
- Мог бы для начала написать, как прилетишь. И вообще, начать писать и звонить чуть чаще, чем раз в три недели.
- Я исправлюсь, Элен, - пообещал Набиль. – Добрых снов!
- Спокойной ночи!
Я опустила руку с телефоном. Меня всё ещё потряхивало. Он позвонил! Он возвращается! Он не бросил меня! И мы… не расстались? Ох я ему выскажу! Нельзя так делать, даже если вспылил и обиделся, надо давать девушке знать, что между вами ничего не закончилось. Мы же мнительные, мы считаем, что всё – конец света, обрыв, пропасть. Совершаем глупости, вроде знакомств с подвыпившими туристами. Я стала испытывать к Александру неприязнь из-за того, что его вмешательство откладывало нашу встречу с Набилем. Спуститься завтра и сказать, что приболела? Плохо себя чувствую? Нет, ненавижу врать, не хочу, не буду! Пройдусь с ним примерно час, по ближайшему району и отправлю гулять в Версаль. Без меня.
Мне не хотелось бы потратить время на переодевание и пересборы после прогулки с Александром, поэтому я решила сразу принарядиться для Набиля. Потом задумалась, не воспримет ли мой новосибирский друг наведённый лоск как флирт и кокетство? Ещё подумает, что я для него старалась! Но должно ли мне быть дело до того, что он там подумает? Увижусь с ним второй и последний раз.
Набиль не просто написал, а позвонил около одиннадцати, сказал, что устроился в гостинице и будет ждать от меня сигнала, когда выехать в мою сторону. Всё же, мужчин можно перевоспитать, если постараться.
Сгорая от нетерпения по поводу следующего свидания, а не подступившего к порогу, я спустилась в назначенный час вниз и увидела там Сашу. С цветами. За несколько лет во Франции мне ни разу не дарили цветы. Из-за феминизма и прочих не лучших европейских веяний, здесь так стало давно непринято, да и французы немного прижимистый народ. И вот, за месяц я получаю два букета: один от марокканца, другой от русского.
- Не стоило, - натянуто улыбнулась я. Значит, придётся всё-таки заскочить домой, чтобы Набиль не увидел в моих руках цветы от другого.
- Шикарно выглядишь! Подбирал розы тебе под стать – белые.
- Как ты только смог их купить? Продавец тебя понял?
- Да я пальцем ткнул и на них же показал количество.
- Выкрутился, значит.
- Наш человек нигде не пропадёт! Как говорят в Африке: «Хочешь выжить – держись поближе к русским».
- Ты и в Африке был? – удивилась я. Не в Марокко, хотелось надеяться.
- Да я где только не был. Дела мотают.
Я перешла к главному пункту, который настраивалась озвучить:
- Только мы недолго погуляем, ладно? У меня ещё дела есть сегодня.
- Недолго? А я думал, что стопчем ноги по Парижу этому вашему…
- Нет-нет, максимум часа через два я должна быть в другом месте.
- Эх… обидно! А завтра?
- Саша, - я остановилась и посмотрела на него, придерживая букет у груди, - ну, к чему всё это? Ты когда улетаешь?
- В понедельник.
- Ну вот. И зачем нам тратить друг на друга время?
- Что значит «тратить»? Я, может, приобретаю его с тобой. От приятного времяпрепровождения длительность жизни увеличивается.
- И всё же. У тебя в России своя жизнь, у меня здесь – своя.
- Да какая у меня там жизнь? Я же сказал, я разведённый, свободный. Могу летать, куда хочу. Да и ты, вдруг, в Томск вернёшься…
- Пока не планирую, - натянулась ещё сильнее моя улыбка. – И что это вообще за намёк?
- Намёк? Разве? – он почесал гладковыбритую щёку. Вчера она таковой не была. Подумав немного, развёл руками: - Понравилась ты мне, Лен, чего греха таить!
Это мы поняли ещё в Лувре. Я хмыкнула, припомнив:
- Особенно некоторые мои части?
- Да что ты прицепилась к этому? Ну, сразу же я всю не разглядел, конечно, сначала одно понравилось, потом другое. Первым нравится наиболее выдающееся, что у тебя вперёд выдавалось, то и заметил. Что ж плохого в этом? Думаешь, один я что ли засматривался на твои… ну… на твоё всё?