Закрывшись за Набилем, я тихо промелькнула мимо кухни и, закрывшись в спальне, стала раздеваться. Что принесёт мне день грядущий? Хоть бы облегчение и избавление от этой проспиртованной напасти!
Глава XII
За ночь я пробуждалась раз пять, прислушиваясь, не ходит ли никто по квартире, не ломится ли ко мне? Но в тишине только слабо доносился храп из-за стенки.
Когда я проснулась окончательно, было уже светло и по-прежнему тихо. Поднявшись, я сменила пижаму на домашний спортивный костюм, осторожно приоткрыла дверь и выглянула из спальни. Не ушёл ли он, очнувшись в незнакомом месте, испугавшись и решив, что надо сваливать? На цыпочках подобравшись к углу кухни, я посмотрела из-за него. Нет, спит! Устало и разочарованно выдохнув, я отправилась в ванную, принять душ и почистить зубы.
Но дольше проявлять максимум гостеприимства я уже не могла, поэтому вернулась на кухню готовить себе завтрак, смело шумя, включая воду, грохоча посудой. Саша зашевелился. Пока я разогревала сковородку, он сел и, соображая, вспоминая, опознавая, стал промаргиваться.
- Доброе утро, - сказала я.
- Доброе… - меня-то он узнал, судя по некоторой осмысленности во взоре, но кухню стал разглядывать с любопытством. – Я… это… где?
- У меня. К сожалению, - разбив яйца для яичницы, я привернула жар плиты. – Не помнишь ничего?
- Смутно. Вроде… ты с каким-то мужиком была, да?
- Да, и ты уснул. Пришлось затащить тебя проспаться.
- Спасибо, что не бросила…
- Я бы бросила – Набиль предложил помочь тебе.
- Чего это он? – поморщился Саша, потирая голову со всех сторон. Звенела, видимо. – Не ревнивый, что ли?
- Я сказала, что ты мой брат.
- Ишь! – хмыкнул Александр. – Водички нальёшь попить? Сушит.
Бросив из глаз презрение через плечо, я покривилась, но просьбу выполнила. Подала ему стакан.
- Держи. Завтракать будешь? Я и на тебя яичницу делаю.
- Спасибо. Не откажусь.
Молча выставив две тарелки, я дёргано подала солонку, перечницу, соусы. Нашла остаток хлеба. Всё с резкостью и нарочитым стуканьем.
- Чего злая такая? – спросил Саша. По мне это было видно, да я и не скрывала.
- Ты испортил мне конец свидания, да ещё и оскорбил.
- Я?! Как?
- Назвал проституткой и собирался предложить денег, чтоб покорить моё сердце.
Он притух, вжал голову в плечи, нахмурился, слегка покраснел.
- Извини. Я не хотел.
- Неужели? Ты же считаешь, что пьяный говорит то, что думает трезвый. Значит, ты так и думаешь.
- Ну… а что я ещё мог подумать, увидев тебя с этим чурбаном?
- Ты вежливо умеешь о людях говорить?
- Прости. Как его? На… как ты его назвала?
- Набиль.
- Если ты с ним встречаешься, почему сразу мне о нём не сказала? Это непорядочно – встречаться сразу с двумя.
- Я и не встречаюсь! Мы поругались. Я посчитала, что мы расстались. И тут появился ты! Мне показалось, что лучше будет отвлечься. Познакомиться с кем-то. Но Набиль позвонил, мы помирились и… вот.
- Ясно, - выдохнул утомлённо Саша с таким видом, как будто его поимели. Я положила ему половину яичницы. Он щедро её посолил. – А из-за чего поругались?
- Ты в домашние психологи записался?
- Просто интересно.
- Не твоё дело.
- Ладно, - отломив хлеба, он замер с вилкой, - и что, серьёзно у вас всё?
- Вполне.
- Давно встречаетесь?
- Не очень.
- И чего вы, девчонки, только находите в этих черно… - он сделал паузу. Посмотрел на меня. Исправился: - Иностранцах.
- Тебе по пунктам? Они не пьют, не матерятся, не хамят, ведут себя… не так, как ты. И многие-многие тебе подобные.
- Врут они больше, что не делают всего этого. Прикидываются, чтобы произвести впечатление, а на самом деле и бухают не меньше, и по бабам шастают без разбора.
- Откуда тебе знать?
- У меня друзей и бывших сослуживцев таких хватает. Вон, товарищ, с которым я в Лувре был. Он татарин. Мусульманин. Так и меня перепьёт, и выругаться может не хуже моего.
- Все люди разные. Набиль не такой.
Саша продолжительно посмотрел на меня. Жалость, упрёк, подначивание? Что было в этом взгляде? Всего понемногу, но ощущать это было неприятно.
- Приятного аппетита, - сказала я.
- Взаимно. Смотри, Лен, как бы он тебя не обманул…
Я стукнула вилкой по столу.
- А ты жену не обманывал? Примерный семьянин был?
- Ну… первые годы не обманывал, конечно… а потом… как-то всё… ну… бывало, левачил.
- Вот и нечего обо всех по себе судить!
- Да я просто переживаю за тебя, хорошая девчонка, а вот обидит какой мудак, поматросит и бросит.