Подойдя, он приобнял меня, и я это позволила, решив изображать успокоившуюся. Успокоившаяся – это не строптивая. Но когда Набиль наклонился, чтобы поцеловать меня в губы, я всё-таки отвернулась:
- Прости, я не могу вот так быстро всё отпустить…
- Хорошо, - он провёл тыльной стороной пальцев по моей щеке и поцеловал в неё, - идём есть?
Я кивнула.
- Оденься, пожалуйста. Мустафа всё-таки мужчина, - мягко попросил он. Кажется, моя покладистость начала работать. Он сам стал великодушнее. Но сразу просить телефон не нужно, надо подождать немного. Пусть окончательно расслабится! – Как прошёл твой день? – пока я облачалась в восточные одежды, спросил он.
- Скучно. Мне совершенно нечем было заняться. Ведь ты лишил меня даже прогулок в обществе Малика.
Подумав, Набиль сказал:
- Я не хочу, чтобы ты при нём устраивала сцены. Скандалы. Я не знаю теперь, будешь ли ты с ним просто гулять или придумаешь какую-нибудь ерунду!
- Ерунду – это побег? – хмыкнула я.
- Так говоришь, как будто я тебя в тюрьму посадил!
Держись, Лена, держись, не выдавай своих эмоций и не взрывайся!
- Я бы при всём желании не знала, куда бежать. Ну, убегу я от Малика, и что дальше? Ты сам понимаешь, что это ни к чему не приведёт.
- Но ты по-прежнему хочешь уйти от меня?
- Ты нанёс мне душевную травму. Мне хочется переболеть ею в одиночестве, а ты не даёшь мне этого сделать.
- Я не думаю, что одиночество когда-либо кого-либо от чего-либо могло исцелить.
- Тогда предложи мне другое средство!
Он подошёл ко мне, одевшейся и, взяв за руку, опять подвёл к окну, выходящему на балкон. Небо ещё не стемнело окончательно, горизонт красиво окрашивался закатом, позолотившим воду в бассейне.
- Наслаждайся жизнью, хабибти. Я готов дать тебе всё, баловать тебя, заботиться о тебе, любить тебя. Любовь исцеляет. Миллионы женщин мечтают о такой жизни! Без забот о завтрашнем дне. Без финансовых трудностей.
- Но я – не миллионы. Мне нужна только честность. И верность, - посмотрела я ему в глаза.
- Ты капризней, чем я думал, - улыбнулся он, тонко давая понять, что мои требования идут вразрез с его возможностями.
- Я за справедливость. Если ты хочешь иметь несколько женщин, то я должна иметь несколько мужчин.
Его улыбка исчезла. Взгляд потемнел.
- Даже в шутку не говори такое! Я очень ревнив, Элен.
- А что делать с моей ревностью? Она в счёт не идёт?
- Разве я дал повод?
Нет, он действительно не понимает. По его логике, если я чего-то не вижу, то этого не существует, и думать мне об этом не нужно. Я попыталась ласково улыбнуться, и хотя скулы сводило, у меня получилось:
- Фатима довела меня до безумия…
- Забудем о ней. Идём ужинать.
Сделав вдох поглубже, я вновь кивнула и пошла за ним.
Глава XXII
Все дни после «свадьбы» я ждала ночь с предвкушением; каждый момент страсти с Набилем влёк меня, затягивал, хотелось вновь и вновь попасть в его объятья, утонуть в них, раствориться. Теперь всё было не так. Я страшилась уединения с ним, не знала, во что оно превратится. Не принудит ли он меня к чему-то, если я стану сопротивляться? Я как будто бы больше не знала этого человека – властного, самодовольного, обманчивого. Обманывающего. Неискреннего. Я перестала его понимать.
И всё же мы поднялись в спальню, ведь мне следовало играть роль, если я хотела добиться своего, то есть, получить обратно свой телефон и вообще свободу распоряжаться собой.
- Идёшь в душ? – стоя в одной галабее на пороге ванной комнаты, спросил он у меня. Сглотнув, я замерла в нерешительности. Душа отвергает близость с ним, если задуматься о ней, становится немного тошно. Набиль потянул белоснежную одежду через голову и оказался совершенно обнажённым. Смуглое, стройное тело с совершенно очерченными мышцами, длинными ногами, узкими поджарыми ягодицами, широкими плечами. Я сразу же вспомнила его тело на своём, жаркое, крепкое прикосновение, напор, заполняющее меня изнутри ощущение. – Ну же?
- Да, я иду, - кивнув, скинула с себя платье, вытащила массивные серьги из ушей. Прошла за ним в одном нижнем белье.
Набиль включил воду и наладил её температуру. Закрутив заплетённые в косу волосы в пучок, я заколола их на затылке шпильками, чтобы не промочить насквозь. Пока мои руки занимались этим, я почувствовала мужские руки на спине. Они расстегнули лифчик и, разводя его, спуская лямки, ласково погладили плечи. Потом кожи коснулись губы. От чуть выпирающей косточки на углу плеча, вдоль по ней, к шее. Когда губы были на изгибе, они слегка разошлись и тронули меня языком. По спине побежали мурашки, заставляя её выгибаться. Голова невольно закидывалась назад, и вот уже ладони Набиля гладят мою обнажившуюся грудь, а поцелуи обжигают загривок.