Окинув взглядом округу, убеждалась, что никто знакомый не видит совершаемого, точно это было преступлением или как минимум неблаговидным проступком, я кивнула:
- Кажется, мы достаточно взрослые для этого, как только что выяснилось.
- Тогда – прошу, - обошёл он авто и открыл мне дверцу. Я, придерживая юбку, чтобы она не помялась, опустилась в салон.
- Куда поедем?
- Я хотел заказать столик в «Мёрисе», но там за несколько часов это невозможно, поэтому обойдёмся банальностью – «Жюль Верн».
Я поняла, почему он назвал это банальностью, ведь ресторан располагался в Эйфелевой башне, а романтический ужин и башня Эйфеля – это самый избитый шаблон в мире.
- Фи, какая пошлость, - поморщила я нос в шутку. Набиль поддержал веселье:
- Вот и я об этом. Прости за предсказуемость.
- Это не самое плохое качество.
Мне понравилось, что с ним было легко иронизировать и не возникло никакой напряжённости. Удивительно, но пока что я действительно не замечала каких-либо культурных расхождений. Глобализация дала более глубокие корни, чем думалось. Может, я была неправа в своих предубеждениях? Его смуглая рука с увесистыми наручными часами на запястье легла на коробку передач. От неё исходила сила, привычная к властвованию и управлению. Почему-то это действовало возбуждающе – в таких руках хотелось бы оказаться. Но при условии, что это не на одну ночь, а на всю жизнь. Нет смысла испытывать что-то прекрасное, чтобы вспоминать потом об этом до смерти. Оно либо должно быть постоянно, либо нечего и начинать.
У окна свободных столиков не было, но я не расстроилась – я поднималась на башню и любовалась видами с неё не раз. Набиль не был поклонником французской кухни, поэтому заказал себе что-то наименее на неё похожее, в чём не было свинины. Это снова напомнило о расхождении между нами.
- Так… давно ты работаешь в Лувре? – чтобы как-то завязать беседу, спросил Набиль.
- Больше двух лет. А ты кем работаешь?
Отведя глаза к вилке, которую завертел в пальцах, он с иронией улыбнулся:
- Самозанятым.
- А серьёзно?
- У нас семейный бизнес. Производство строительных товаров.
- Судя по купленной картине – доходы неплохие.
- Жаловаться не на что. А ты… только изучаешь картины или рисуешь тоже?
- Рисовала. У меня даже были выставки…
- О-о! Надо же! А можно посмотреть на твои полотна?
- Не ври, что тебе это интересно, - отмахнулась я, - не стоит из вежливости делать вид.
- Нет, я…
- Не ври, - повторила я строже. Мне не нравилось, когда имитировали энтузиазм, и не нравилось, когда имитировали увлечённость. Особенно тем, что мне-то по-настоящему дорого.
- Ты категоричная.
- Мне часто это говорят. Как и то, что я слишком прямолинейная.
- Это и я успел заметить, - посмотрев мне в глаза, Набиль превратил характеристику в что-то среднее между комплиментом и насмешкой. Блеск его карих, почти чёрных глаз всё превращал в лёгкую двусмысленность. – Мне нравятся открытые люди, без второго дна.
- Мне тоже.
Отвлёкшись на еду, он спровоцировал паузу. Я не умела вести разговоров на свиданиях, потому что не было возможностей потренироваться. И я не умела вести себя с мужчинами, которые мне нравятся, потому что до Набиля это буквально были певцы и актёры на экране телевизора, а с ними не поболтаешь как-то. С каждой минутой я всё отчётливее понимала, что хочу нравиться тоже, то есть, я вроде бы как уже понравилась, но что сделать, чтобы не разочаровать, не отпугнуть? Нет, это должно быть его головной болью! И всё же… как дать понять, что я не против его ухаживаний, если всё… имеет серьёзные намерения?
- Ты родилась в Париже? – запив водой малюсенький кусок рыбы (порции здесь вообще были немного гномские), спросил он у меня. Я хотела посмеяться: «Как ты мог подумать такое?». Но вовремя поняла, что он представления не имеет о моей национальности! Он принимает меня за настоящую француженку! И здесь моя прямолинейность мигом дала сбой. Я решила, что не буду говорить о себе всей правды сразу и подержу интригу. Не буду лгать, но чуток недоговорю.
- Нет, я переехала сюда, поступив в университет.
- Значит, живёшь одна? Не с родителями?
- Это к чему уточнение? Могу ли я позвать к себе? – опять в лобовое столкновение полетели мои мысли изнутри наружу. – Нет, не могу.
- Я вовсе не об этом! – засмеялся Набиль. – К тому же, если бы я собирался заманить себя так сразу в постель – я бы пригласил тебя в гостиницу.