Впервые за весь разговор Фа Чисэ одарила её прямым взглядом — и Маджайра внутренне содрогнулась: так смотрят на курицу, решая, не пора ли той отправиться в суп.
— Сыну следует проявить почтение и немедля навестить своих братьев. Слуга с лошадью уже ждут. Ваша матушка позаботится об остальном.
— Сын не смеет ослушаться.
Фа Лонь поклонился матери ещё раз и ушёл. Оставшись с Фа Чисэ один на один, Маджайра с трудом выдавила из себя улыбку. Сразу ведь её не убьют, да?
Глава 6. Служанка
В сопровождении Гивура и двух слуг, нёсших над их головами раскрытые зонтики, Маджайра вслед за Фа Чисэ покинула порт.
Медленно просыпающийся город оказался на удивление многолюден. По реке сновали туда-сюда одноместные лодки. Назойливые торговцы, призывая взглянуть на разложенные прямо на земле товары, не гнушались ухватить проходящего за руку. Единым потоком, становящимся тем больше, чем выше поднималось солнце над горизонтом, к порту устремлялись простолюдины, рассчитывающие найти сегодня работу.
Рассматривая противоположный берег, едва различимый за необъятным водным простором, Маджайра вдруг задумалась: насколько проще было бы оборонять императорский дворец в Джотисе, если бы его окружала река?
Едва возникнув, идея захватила все её мысли и больше их не покидала.
Маджайра смотрела на изогнутые крыши домов Ти Шаня, пестрящие разноцветной черепицей, и прикидывала, сколько нужно зажигательных снарядов, чтобы заставить их полыхать. Привычно оценивала взглядом, не считая, количество мужчин на улице. Как бы в шутку, попутно составляла мысленную карту, отмечая на ней оружейные лавки, конюшни и высокие дома, где хорошо было бы разместить лучников, словно собиралась брать город штурмом. Жевала сладости, нанизанные по три штуки на палку, и одновременно укоряла себя за это, ведь были сотни голодных детей, которых спасла бы от гибели жалкая горсть зерна, купленная на те же деньги.
Они прошли половину города, а из встреченных красот Маджайра не запомнила ни одной.
Всё это время Фа Чисэ молчала. Она заговорила лишь раз, когда перед ними выросли огромные кованые ворота, за которыми вдали просматривался дворец правителя.
— Свобода женщины определяется доброй волей её отца, а затем мужа. Некоторые так и проживают всю жизнь, не выходя с женской половины родного дома.
Фа Чисэ произнесла это, стоя к ней спиной. Маджайре раньше не приходилось угадывать чужие мысли по затылку. Она даже не сразу поняла, что обращаются к ней.
— А вдовы? Чем определяется свобода для них?
Внезапно Фа Чисэ развернулась к ней и, прожигая ненавидящим взглядом, ответила на прекрасном морнийском:
— Я не вдова. Не знаю. Ну а тебе… узнавать не советую.
Маджайра досадливо закусила губу, осознав допущенную ошибку. Но объяснять, что перепутала однокоренные слова в чужом языке, было поздно: Фа Чисэ уже ушла вперёд, яростно хлопнув на прощанье длинным рукавом.
Маджайра прибавила шага, надеясь, что у неё появится возможность сгладить возникшее недоразумение.
Пройдя внешние ворота, они пересекли ещё по меньшей мере трое или четверо внутренних и повернули направо, прежде чем перед Гивуром скрестились копья.
— Не дозволено! — слаженно пробасили стражники.
— Почему? Я слуга госпожи Маджайры, сестры морнийского импе…
— Евнух?
— Нет.
— Не дозволено!
В ответ на пронзительный взгляд Гивура Маджайра качнула головой. Они вступали на женскую половину — во дворец государыни. Туда и правда пускали только жён, наложниц, служанок и евнухов.
Провожая её глазами, Гивур с силой ударил себя кулаком в грудь. Маджайра ободряюще ему улыбнулась, но стоило ей отвернуться, как улыбка сползла с губ.
Рано или поздно им всё равно пришлось бы расстаться.
Впереди показалась процессия из четырёх придворных дам и четырёх служанок, идущих колонной по двое. Когда они приблизились, все одинаково низко склонились перед Фа Чисэ:
— Приветствуем матушку его высочества третьего принца!
— Со мной Маджайра. — Фа Чисэ указала на неё лёгким кивком. — Кто-то из вас должен проводить её в бирюзовые комнаты.