— Я ухожу первым.
— Тогда я остаюсь.
Джи Мо ушёл и не увидел, как лицо Джи Лу исказило негодование. Не прошло и четверти часа, как в беседку пробрался украдкой ещё один гость. Точнее, гостья.
— Мой господин сегодня опечален. Способна ли эта ничтожная служанка улучшить его настроение?
Джу Лу бросил на Фа Денью скучающий взгляд и отвернулся.
— Господин тебя сегодня не звал.
— Глупая служанка набралась смелости прийти сама, — произнесла Фа Денья, сильно смущаясь. — Её сердце разрывается от тоски при мысли, что грядёт долгая разлука с господином. Никчёмный муж сбежал, и долг жены велит ей следовать за ним.
— Хмм… — Джи Лу в раздумьях почесал подбородок. Его взгляд заинтересованно скользнул по её фигуре. — Есть желание, которое господин хотел бы осуществить, но не смеет надеяться, что А-Дея ему позволит.
Фа Денья вспыхнула, точно свечка, и потупила взор. Когда она заговорила, её голос дрожал в такт вздымающейся и опадающей груди:
— То, что желает господин, желает и служанка тоже. Джи Лу может делать всё, что ему хочется!
— Всё?
— Всё.
Джи Лу предвкушающе улыбнулся.
— Сегодня А-Дее определённо удастся улучшить моё настроение.
____________________
1. Переобуться в прыжке — устойчивое выражение в гердеинском языке, означающее резкую смену мнения на противоположное.
2. Пять добродетелей — это гуманность, справедливость, законность, мудрость и доверие.
3. Сидя на тигре, трудно с него слезть — устойчивое выражение в гердеинском языке, которое употребляют, когда человек попал в трудное или безвыходное положение.
Глава 14. Недоверие
Сквозь утреннюю полудрёму, как сквозь вату, до Фа Лоня доносились звонкие птичьи трели. Они то сливались в беспокойный от радостного предвкушения гвалт, то резко выделялись среди общего щебета, лаская слух переливчатой мелодией.
Фа Лонь пытался вспомнить, когда в последний раз слышал птичий щебет, и не мог. Он раз за разом проваливался в сон, где в небе парил огромный чёрный ворон и со всех сторон звучало торжествующее карканье. Куда Фа Лонь ни поворачивал голову — везде были трупы. Земля настолько пресытилась смертью, что перестала впитывать кровь. Опасность исходила одновременно отовсюду. Фа Лонь не видел врага, но знал: враг скоро придёт. Он пытался поднять для защиты клинок — и не мог: отказывалась шевелиться правая рука. Сколько Фа Лонь ни тянул, упрямое лезвие не сдвинулось с места ни на цунь.
Внезапно огромный чёрный ворон спикировал вниз. Ударившись о землю, он обернулся златокудрым юношей в маске из чёрных перьев. Их взгляды встретились, и тонкие губы на прекрасном, словно высечен из белого мрамора, лице врага изогнулись в понимающей ухмылке. Изящная рука потянулась к нему и... щёлкнула по лбу.
Вздрогнув, Фа Лонь проснулся.
Утренний воздух пьянил необычайной влажностью, в которой крутились, как чаинки в горячей воде, ароматы земли, древесной коры, перепревших за зиму иголок и молоденьких смолистых шишек. Фа Лонь жадно втягивал его ноздрями, судорожно пытаясь сообразить, где он сейчас находится. Встать не получалось — что-то придавило его к земле и держало, заставив онеметь правую руку целиком.
Рядом кто-то топтался, шуршал ветками и потирал замёрзшие ладони, пытаясь развести костёр. По раздражению, которое было направлено на него, и набившей оскомину досаде Фа Лонь опознал Гивура. Это сочетание эмоций, от которого морнийский воин горел попеременно то оранжевым, то ядовито-зелёным магическим цветом, было ему прекрасно знакомо.
Скосив глаза вправо, Фа Лонь увидел копну золотистых кудрявых волос и успокоился. Жаль только, ненадолго. Стоило воспоминаниям о ссоре с братьями вернуться, как сердце потяжелело и на языке скопилась вязкая горечь.
— Просыпайся. — Фа Лонь подул Маджайре на лицо. — Вставай.
— Ммм…
Маджайра с трудом сосредоточила на нём взгляд. С опухшим лицом и покрасневшими глазами, выглядела она неважно, будто провела эту ночь без сна. Зевнув, Маджайра села на пятки и утянула за собой шерстяной плащ Гивура, до этого укрывавший их обоих. Мгновенно стало холодно. Зато к правой руке вместе с жалящим покалыванием начала возвращаться жизнь.
Сев, Фа Лонь стал разминать затёкшее плечо. Он не представлял, о чём им говорить.