— Прежде чем матушка уйдёт, сын хотел бы спросить… — Фа Лонь распустил волосы и нахмурил брови, вспомнив, как это делал предатель Ан Ли. — Все говорят, что сын как две капли воды похож на своего отца в молодости. Правда ли это?
Он никогда бы не осмелился спросить Фа Чисэ об отце, если бы не почувствовал сегодня давление с её стороны. Мать явно желала манипулировать им, когда напомнила о годах, проведённых в заточении.
Повзрослев, Фа Лонь понял, что в произошедшем нет его вины. Это не он бросил жену с ребёнком одну, не он запер её в темнице, и уж точно не он сделал условия содержания невыносимыми. Но почему-то… душа всё равно, как в детстве, сгорала от стыда.
Если бы не обуза в виде ребёнка, Фа Чисэ никогда бы не пришлось столько страдать.
— У сына такие же густые волнистые каштановые волосы, хищные жёлто-зелёные глаза, идеальный прямой нос и упрямый рот. Он также строен и высок. И цвет его кожи нежен, как топлёное молоко… — Фа Чисэ обняла ладонями лицо Фа Лоня и заглянула ему в глаза. — Но Ан Ли в твои годы был преступно беспечен и непоседлив. Он сбегал из дворца, чтобы поучаствовать в тайных бандитских скачках или обворовать чужой сад. Его непозволительно громкий смех разносился на десятки шагов. Каждый первый желал быть его другом. Мой же сын…
— Говорите, матушка, как есть.
— Мой сын с малых лет борется за жизнь. Он осторожен, недоверчив и хмур. Он... — Фа Чисэ отступила на шаг и закончила с гордостью: — ни капли не похож на своего отца! Сын прошёл долгий путь страданий и не совершит ошибок, которые разбили жизнь его отцу.
С тяжестью на сердце Фа Лонь должен был признать, что его мать — самая искусная в мире лицемерка. Она говорила одно, а чувствовала при этом совершенно другое. Вроде ругала Ан Ли за безответственность, но сама… горела в жёлто-зелёном пламени с розовыми всполохами, словно продолжала любить его, несмотря на всё, что он сделал.
— Сын благодарит матушку за ответ и желает ей приятных сновидений.
Фа Чисэ покачала головой.
— Сын давно мечтал выставить матушку за дверь, чтобы в спокойной обстановке закончить письмо. Напиши генералу Запада, что когда у сына появится дочь, она станет женой одного из его племянников или внуков. Старику это придётся по вкусу, — сказала Фа Чисэ прежде, чем выйти, оставив за собой последнее слово.
Обессиленный, Фа Лонь скомкал недописанное письмо, откинулся назад и растянулся во весь рост на густом шерстяном ковре. Голова удобно легла на ступеньку постамента, возвышающего кровать над полом. Закрыв лицо рукой, так чтобы за сгибом локтя не было вино горящей на столе свечи, он тяжело вздохнул.
Разговор оказался богат на сюрпризы.
Фа Лонь всегда чувствовал напряжение между Фа Чисэ и Фа Деньей, но и представить себе не мог, что в его отсутствие дело дойдёт до слежки, обыска и пыток. Впрочем, как не мог представить и того, что родная мать будет манипулировать им ради достижения политических целей или… продолжать любить предавшего их отца.
Получалось, он совершенно не знал Фа Чисэ: ни её целей, ни её планов на него.
Написать генералу Запада… Когда он готовил письмо для генерала Юга… Зная, что между генералами застарелая вражда...
На что матушка его толкает?
— До чего я дожил? Не могу доверять собственной матери... — прошептал Фа Лонь в темноту и отнял руку от лица. Ему оставалось лишь утешаться мыслью, что не доверять матери ещё не значило не доверять никому.
Рядом с ним была Маджайра — прямолинейная и неудержимая, как топор в руках палача, но искренняя в каждом жесте, взгляде и слове. Подумав о ней, Фа Лонь широко улыбнулся.
Маджайра… Маджа… Ма-а Джа-а… «чистая как роса» по-гердеински...
Фа Лонь так размечтался, представляя себе желанное лицо, что не заметил, как его всего озарило золотисто-зелёное сияние с розовыми всполохами. А ведь это могло стать ещё одним любопытным открытием.
____________________
1. Играть со стеблем бамбука — иносказательное обозначение полового акта с мужчиной.
2. Лян — мера веса, равная 50 граммам. Мешочек на два ляна, соответственно, вмещает в себя 100 грамм сушёных растений.