Его дыхание стало поверхностным и хриплым. Лицо раскраснелось, вдоль позвоночника заструился пот, мышцы на руках вздулись, волосы свалялись влажными сосульками и забавно вздыбились у лба.
Таким он нравился Маджайре гораздо больше, чем в воинских доспехах или чопорных гердеинских одеждах. Когда был просто Фа Лонь. Просто мужчина, рядом с которым она теряла себя, растворяясь в обоюдной страсти.
Её вдох стал продолжением его выдоха. Каждое движение внутри отзывалось в теле сладкой истомой, которая лишь нарастала, заставляя мышцы твердеть и дрожать от напряжения. На лбу выступила испарина. Воздух вокруг них давно загустел, пропитавшись жаром разгорячённых тел.
Маджайра беспомощно впилась ногтями Фа Лоню в плечи и спину, не в силах задержать подступающее удовольствие. Мир перед глазами словно заволокло пеленой, и только губы напротив, покрасневшие и распухшие от поцелуев, оставались по-прежнему чёткими.
Не сдержав стона, Фа Лонь излился в неё.
— Кто ты, незнакомец? И куда ты дел моего мужа? — шутливо спросила Маджайра, погладив его по волосам. — Мой муж не изливался, если жена не достигала прежде трёх пиков. Что-то случилось?
Обессиленный, Фа Лонь лежал и восстанавливал дыхание. Его грудь ходила ходуном, а сердце билось, как у бегуна, только что пересёкшего финишную черту. Прошло некоторое время, прежде чем он собрался с ответом.
— Муж не предполагал, что жена так глубоко сидит у него в сердце. — Приподнявшись на локтях, Фа Лонь заглянул ей в глаза. — Муж не может пообещать, что не разделит постель с другой женщиной, но он клянётся спать в эти ночи как младенец.
Маджайра не сумела сдержать ироничной улыбки.
— Лжец!
— Разве? — Фа Лонь поцеловал её очень нежно, словно собирал сладкое лакомство с губ. — Жена два дня не приходила к матушке, чтобы пожелать ей доброго утра. Сегодня муж просит посетить матушку всенепременно. В противном случае подобное невнимание со стороны жены может привести к неприятным последствиям.
— Вот так и знала, что не может быть всё слишком хорошо. Обязательно случится что-то плохое.
— Жене следует говорить на гердеинском языке.
— Ну всё! Всё! — Маджайра рассмеялась. — Признаю! Это снова мой муж.
Фа Лонь чмокнул её в кончик носа и встал. Только сейчас Маджайра обратила внимание, что он пришёл к ней без одежды, в одном халате.
— Неужели муж… — она выразительно приподняла бровь, — сбежал ко мне от первой жены?
Фа Лонь покаянно кивнул, изобразил на лице лёгкую полуулыбку и скрылся за дверью.
Проводив его взглядом, Маджайра сладко потянулась. Она никак не могла перестать улыбаться. За плотно закрытыми ставнями по-прежнему шелестел дождь, но он больше не навевал тоску. Наоборот, наполнял спальню уютом, невозможным для низкой гердеинской мебели и жёстких прямоугольных подушек.
Маджайра потрогала щёки — от прилипшей к губам улыбки заболели мышцы лица — и мечтательно прикрыла глаза.
Ничего в её жизни не изменилось. Она по-прежнему была второй женой в чужой стране с дикими и деспотичными обычаями. Но даже необходимость встретиться с Фа Чисэ не казалась сейчас обременительной.
Не потому ли, что Маджайра наконец почувствовала себя любимой?
Сборы заняли немного времени. Приставленные к Маджайре служанки оказались молчаливы и исполнительны. Не прошло и двух часов, как она была умыта, причёсана, одета, после чего поднялась на пятый этаж в покои свекрови.
Сегодня Маджайра оказалась здесь впервые и неприятно удивилась тому, что количество комнат было больше, а их убранство — роскошней. Если у неё в покоях сиротливо жались друг к другу стол и кровать, то у Фа Чисэ кровать скрывалась за ажурной деревянной перегородкой, у окна стоял столик с зеркалом и кучей шкатулок, явно с косметикой и драгоценностями, вдоль стены на деревянных жердях висели платья, а посередине комнаты был расстелен ковёр и установлен круглый чайный столик.