— Ци Цзынь!
— Да, мой господин?
— Приведи ко мне Гивура! Немедленно! — Фа Лонь плевался словами, словно они жгли ему язык. — Если будет сопротивляться, зови стражу, вяжи его и тащи в мои комнаты.
Под испепеляющим взглядом Ци Цзынь стал белее мела и невнятно проблеял:
— С-слушаюсь, г-господин.
Ци Цзынь метнулся к конюшням, а Фа Лонь, словно какой-нибудь лесной разбойник, с грохотом ворвался к себе в комнату — чуть не снёс по дороге дверь! Внутри всё клокотало от ярости. Маджайра и Гивур? Вместе? Только через его труп!
Лишь сегодня Фа Лонь осознал, что любит Маджайру. Как мог он сразу после этого её потерять?! Челюсти сжались сами собой, а взгляд наполнился остервенелой злобой. Разве одна-единственная ссора могла привести к тому, чтобы Маджайра отказалась от него? Неужели злополучный гребень столько для неё значил?
Какой-то… дешёвый… невзрачный… помятый… со слезшей позолотой… гребень!
Прижавшись спиной к стене, Фа Лонь закрыл лицо руками и медленно сполз на пол. Грудь щемило от нестерпимой боли, хотя он не был и не мог быть ранен. Однако боль была такой острой, что на глазах проступили слёзы и он с трудом мог дышать.
Фа Лонь с самого начала знал, что, женившись на Маджайре, поставит под удар всё самое дорогое его сердцу: брак с Фа Деньей, благосклонность и покровительство Ван Цзюаня, отношения с братьями, одобрение матушки и даже собственную жизнь. И ведь он рискнул! Бросил к ногам Маджайры весь мир!
И ради чего?! Чтобы теперь… остаться ни с чем? Чтобы умереть, сражаясь с братьями за престол, который никогда не был ему нужен? Зная, что в это время Маджайра счастлива с другим?
Фа Лонь смотрел, как магическое пламя, обволакивающее его фигуру, постепенно становится непроглядно-чёрным — и не делал попыток это остановить. Пусть. Он слишком долго терпел, прощал и уговаривал. Слишком долго был добрым. Как последний дурак, играл по правилам, потому что верил в проклятое благородство. А в это время Гивур только и ждал часа, когда можно будет соблазнить и украсть чужую жену…
Прямо из-под носа у мужа-ротозея.
Отняв руки от лица, Фа Лонь крепко сжал кулаки. Он не собирался сдаваться без боя. Он был мальчиком, который провёл шесть лет в темнице и выжил. Юношей, который встретил в бою морнийского императора и остановил его. Мужчиной, который открыл в себе магию, способную исцелять. Он не только выстоял там, где другие давно сложили бы головы, но и сохранил всех, кто был с ним рядом.
У Фа Лоня не было громкого прозвища вроде «морнийского льва», но ему тоже было чем гордиться. Лучшие карты он держал в рукаве и не собирался раньше времени их вскрывать, однако ждать дольше не имело смысла.
Пусть Маджайра и сказала, что записка про Велину, защитницу Джотиса, и её магические способности описывает процесс выгорания, Фа Лоня она натолкнула на одну внезапную мысль. Её он и собирался проверить сегодня на Гивуре.
Раньше Фа Лоня останавливало острое чувство справедливости, мешавшее ему применять магию против обычных людей. Влиять на живого разумного человека силой, которой тот не в состоянии противиться, казалось бесчестным. Всё равно что походя пнуть котёнка. А теперь...
Фа Лонь понял, что сделает это без колебаний. Всё что угодно сделает, лишь бы удержать Маджайру рядом.
Когда Ци Цзынь привёл Гивура к нему в комнату, Фа Лонь любовался закатным солнцем, которое утопило в крови верхушки крепостных башен и большую часть внутреннего двора.
— Зачем я тебе понадобился? — как всегда, с вызовом спросил Гивур. — Три дня меня никто не замечал. А теперь вдруг этакая срочность?
Подавив на лице улыбку, Фа Лонь повернулся к сопернику. Солнце теперь светило у него из-за спины, превращая фигуру в чёрный силуэт.
— Дело не терпит отлагательства! Маджайра в опасности! Первая жена отравила её, и теперь, если ничего не предпринять, Маджайра сгорит, как свечка, за несколько дней. — Фа Лонь нахмурился и добавил, не скрывая ненависти: — Никакая другая причина не вынудила бы меня искать у тебя помощи, чужак.
С лица Гивура сползли все краски, и Фа Лонь понял, что удар достиг цели.