— Не надоело ещё? — устало бросил Гивур, вытирая со лба испарину. Он уже не так твёрдо стоял на ногах и дышал через раз, с заметным присвистом из-за сломанного носа.
— Я очень долго ждал этого. Так что нет. Не надоело!
Фа Лонь сплюнул кровь и крепче сжал кулаки. Его шатало. Перед глазами все расплывалось. Но злость придавала сил, и он ударил снова. Правый кулак впечатался в литое бронзовое тело, отозвавшись яркой вспышкой перед глазами и нестерпимой болью в плече.
Чувствительно охнув, Гивур поймал его за запястье и вывернул руку.
— Всё! Всё! Довольно!
— Пусти!
— Заткнись, я сказал! — Гивур швырнул Фа Лоня в стену, прижав всем телом к холодной и шершавой каменной кладке. — Сопляк! А достал до печёнок!
— Ненавидишь меня?
Они оба глубоко и тяжело дышали. Взмокли, словно побывали в термах. И стояли так близко, что можно было расслышать, как неистово и гулко колотится чужое сердце. Может, поэтому затянувшееся молчание вышло неожиданно спокойным и как будто домашним.
— Нет, — произнёс Гивур, отпуская его руку. — Не ненавижу.
Фа Лонь развернулся и устало привалился спиной к стене. Кровь заливала глаза, мешая рассмотреть соперника.
— Почему?
— Разве ты не жалок? Ты потерял всё, что имел, поэтому сейчас сходишь с ума от бессилия и злобы, — ответил Гивур, и у Фа Лоня исчезли остатки сомнений.
Выставив руку вперед, он позволил магии вырваться наружу. Тысячи искристых голубых нитей выстрелили из центра ладони и хищно устремились к семи жизненным отверстиям Гивура. Тот не успел издать и звука, как оказался опутан ими, словно сетью паутины.
Поникнув в уши, глаза, ноздри и рот, магические нити начали быстро темнеть, будто их насытила сочащаяся из сердца Фа Лоня злоба.
— Мы едины. Я злюсь, и в тебе тоже есть злость. Ты ведь не святой? — прошептал он заклинание.
— Что?.. — Вскинув руки к лицу, словно они могли защитить его от магии, Гивур отступил на несколько шагов. — Что ты сделал со мной?!
— Разве? Тебе, должно быть, показалось. Ведь я целитель. Я просто не способен на подлость…
Приподняв уголки губ, Фа Лонь склонил голову набок. Месть — блюдо, которое следовало подавать холодным. Он очень долго ждал этого момента. Непозволительно долго. Вдруг, неосторожно поймав в осколках разбитого зеркала на полу собственное отражение, Фа Лонь вздрогнул: неестественно холодная, его улыбка обожгла сердце ударом плетью.
Неужели… Это он?..
— Будь ты проклят! — зло прохрипел Гивур, упав на колени. Крепкого, как медведь, воина трясло, словно в лихорадке.
— Сопротивляться бессмысленно.
— Ты!
Потребовалось не так много времени, чтобы, распластавшись на полу, Гивур затих. Магические нити иссиня-чёрного цвета с поредевшими искрами связали его по рукам и ногам, а после проникли под кожу, чтобы затаиться внутри клубком ядовитых змей. Но в сердце Фа Лоня до сих пор полыхала исступлённая злоба. Она стала ключом, который вскрыл чужую защиту, будто её никогда и не было. Отыскать в сердце Гивура злость оказалось в разы проще, чем доброту, понимание и принятие, необходимые для целительства.
— Поднимайся!
По его команде Гивур встал на ноги и застыл с безучастным лицом. Глядеть в его глаза, прежде синие, как ясное небо, а теперь чёрные, как беззвёздная ночь, было непривычно и даже немного любопытно.
— Что ты сейчас чувствуешь? — спросил Фа Лонь.
— Злость.
— Чего ты хочешь?
— Уничтожить врагов Маджайры! Я убью любого, кто посмеет причинить ей боль.
— Хорошо, — Фа Лонь удовлетворённо прикрыл глаза. — Тогда немедленно отправляйся в Сяньсан. Ты найдёшь врагов Маджайры там.
— Да, господин.
Гивур прижал кулак к груди, поклонился Фа Лоню и, развернувшись, направился к двери. Словно в насмешку, ему под ногу попался мешочек с ядом, но заколдованный воин никак не отреагировал на хруст раздавленных трав. Как и не вспомнил, зачем ему нужно в спешке покинуть крепость.