Мандрагоры наконец созрели и были пересажены Беллой в просторные горшки. Для защиты ушей девушка заколдовала свои наушники, да еще дополнительно наложила звуконепроницаемость на теплицы. Хорошенькие пузатые корешки открывали ротики, беззвучно — для Беллы — вопя и сучили кулачками. Отлично. Теперь до весны пусть созревают, а как начнутся у них вечеринки — так можно будет приступать к созданию зелья.
Можно было приступать к выращиванию новых магических растений — Белла уже засадила часть теплицы обычными бобами, периодически подпитывая их магией и гибридной настойкой, которую предварительно сварила в лаборатории. Девушка рассчитывала получить дремоносные бобы, но уж как получится. Если вырастёт какой-то другой гибрид — что поделать. Эксперименты требуют жертв, а травология никогда не была сильным местом Беллатрисы.
Кроме того, теперь-то девушка наконец могла приступить к сложному плану по становлению анимагом. В полнолуние она поместит в рот листок мандрагоры — и должна будет носить его, не выплёвывая, до следующего полнолуния. Однако эту задачу девушка решила отложить до весны по понятной причине: ближайшее полнолуние будет двадцать восьмого октября, а следующее — двадцать шестого ноября. То есть, накануне зимы. А значит, ждать грозы, вероятно, придётся довольно долго. Хоть зимой в Форксе и часто бывают дожди, но вот грозы — маловероятно. Да и других задач пока что было с горочкой.
Надо было уже потихоньку вводить выявленных магов в курс дела и как-то организовывать им учёбу. А для этого ей нужна была свобода передвижений, следовательно, надо было усыпить бдительность отца. Так что Белла теперь вела себя, как послушная девочка: вовремя приходила домой, перестала трансгрессировать из комнаты, познакомила Чарли с Элис, которой тот был совершенно очарован, а также с Анжелой. Теперь вот ещё и огорошила отца заявлением, что пойдёт на костюмированный школьный бал в честь Хэллоуина. Чарли был счастлив.
С костюмом Белла не стала мудрить, одевшись, по своему обыкновению, во всё чёрное: кружевное платье с широкой юбкой, полусапожки, перчатки, а также мантию, которую сшили по её заказу. Ей также сшили и ведьминскую остроконечную шляпу, но в последний момент Белла передумала одеваться ведьмой. Во-первых, это для окружающих её костюм был маскарадным, а для самой Беллы выглядел чуть ли не её повседневной одеждой из прошлой жизни. А во-вторых, она подслушала мысли Розали по поводу её образа на Хэллоуин. Девушка собиралась одеться Белой Королевой из "Алисы в стране чудес". А саму Беллу за глаза в классе часто называли Чёрной Королевой. Чем не повод пообщаться с Роуз на вечеринке? Так что на праздник девушка надела к костюму бриллиантовую диадему, которая стоила как половина её Хаммера, хотя школьники наверняка примут это за бижутерию. Но самой Белле претила мысль носить что-то такое вместо благородных камней с наложенными на них чарами.
К Хэллоуину школа преобразилась: всюду были соответствующие декорации в виде летучих мышей, каких-то скелетов, не иначе как свиснутых из кабинета анатомии, а также тыкв с ужасными и смешными рожицами.
В актовом зале уже потихоньку собирался народ, но Калленов ещё не было. Хоть все ребята и пришли в масках, как полагается, Белле было легко выделить их из толпы — по манерам, по походке, по особой ауре. Не было нужды кружить по залу, заглядывая в глаза.
Наконец девушка увидела искомую пятёрку: они стояли у самого входа, о чём-то переговариваясь. Роуз, как и собиралась, была Белой Королевой, хотя Белла бы скорее назвала её Снежной Королевой — такое холодное величие и неприступность она источала. Эммет нарядился простым охотником без каких-либо изысков. Элис изображала фею — весьма подходящий наряд для её маленького роста и хрупкого телосложения. Джаспер был одет то ли монахом, то ли священнослужителем — на нём был балахон, а грудь украшал огромный крест. Эдвард же оделся в стиле эпохи, соответствующей "Ромео и Джульетте" и, по-видимому, как раз и олицетворял собой того самого Ромео. Девушка со сложными чувствами прошлась взглядом по обтянутым колготками стройным ногам парня. Вроде и красиво, но в то же время как-то неловко, что ли. Сам Эдвард, впрочем, вёл себя величественно и невозмутимо и явно никакой неловкости от своего костюма не ощущал. Да и окружающие девочки — тоже, видимо, поклонницы Шекспира — со вздохами бросали на него томные взгляды и его костюм их нисколько не смущал.