Самое поганое, чего я никогда не прощу людям, это то, что, как выяснилось, я оказался кошкой, и меня прооперировали. Не то, что я до смерти хотел потомства. Но сам факт того, что моего мнения никто не спросил. Просто однажды, когда я снова оказался в приюте после очередной придурочной хозяйки, изнывавшей под Влада Сташевского (кстати, давно не слышал о нём), хоп, я провалился в черноту, а потом приходил в себя, пытаясь понять, на каком я свете. Ибо будучи котом, я шлялся по разным мирам. О которых, будучи человеком, даже не слышал. И я понял. Я на этом долбанном свете. Поганом свете, где люди калечат животных. И я возненавидел людей. Да, я стал бесполой кошкой. Но хозяина у меня не будет.
И долго ещё я пробыл в приюте. Когда подрос, я оказался симпатичной кошкой, и меня часто забирали «насовсем». Но я никого не любил. За что? Я мстил за свою операцию по-кошачьи: драл мебель и обои, рвал шторы, гадил в тапки, блевал шерсть где хотел, скакал ночами по спавшим хозяевам, грыз гаджеты и орал как резаный, когда включали попсню. В одном доме я пару раз опрокидывал плазму с клипами всяких бузовых. И когда опрокинутая плазма однажды сдохла окончательно ввиду трещин на корпусе и экране, меня попытались словить тапком. Но я заныкался так, что меня не нашли. Ни тогда, ни полдня спустя. В итоге я снова вернулся в приют. На этот раз с клеймом «дикой неприручаемой кошки». И меня никто даже не пытался брать. Пока…
Я сразу её заметил. Ещё бы: красная копна кудрявых волос, татухи по всему телу, уши в куче серёжек, пальцы в железе, чокер на шее и наушники в ушах. Лёгкой, но твёрдой походкой она ворвалась в мою жизнь и медленно ходила между клеток. Она как будто не видела нас, а я следил за ней. Вот она подошла к моей клетке и положила руку на прутья. Я злорадно царапнул её. Она улыбнулась. Я удивился: царапина была достаточно глубокой. Тут она посмотрела своими серыми (или голубыми?) глазами на меня и тихо сказала:
- Не любишь людей? Я их тоже не люблю. Давай не любить вместе?
Я внимательно посмотрел на неё: лет тридцати, стройная, энергичная, улыбается, хотя в глазах печаль. Странно. Шляться в иной мир, чтобы увидеть её суть мне не хотелось: ещё привяжусь к ней. А оно мне надо?
Я ударил лапой по её руке. Она засмеялась. Краем уха я уловил знакомый мотив: у неё в плеере играла музыка. Заметив, что я прислушиваюсь, она наклонилась ко мне ближе. «Сабатон»! О, родная душа!
Так мы и стояли голова к голове, пока трэк не закончился. Она выключила плеер. Я разочарованно отошёл к своей лежанке и повернулся к ней задом. Она задумчиво посмотрела на меня и спросила:
- Рок любишь? – Я повернул к ней голову. – А хочешь его слушать каждый день?
Я снова подошёл к ней, обнюхал руки, державшие прутья клетки и… неожиданно для себя потёрся щекой о её пальцы и лизнул царапину, которую я ей сделал. Она протянула руку и погладила меня. Из-под рукава пахнуло кожей: на её руке был браслет в заклёпках. Как давно я не чувствовал этого запаха!
Краем глаза я видел остолбеневших кураторов. Они давно подходили к моей клетке с опаской, как будто я дикий лев или тигр рыкающий. А тут – я не рычу, не шиплю, не кидаюсь на прутья. А мирно блаженствую под рукой странной тётки.
- Как тебя зовут? – спросила она.
«Пашка», - хотел сказать я. Но я не был Пашкой. Я был кошкой. Кошкой, которую называли как угодно.
Женщина гладила меня и задумчиво смотрела мне в глаза. А я вдруг почувствовал, что вся моя злость ушла. Я тёрся о её руку и мурчал от удовольствия: ненавязчиво она чесала мне шейку и пузико
- Знаю! – улыбнулась она. – Ты будешь Пашкой.
От неожиданности я куснул её.