- Нас всегда было семь, - услышал он глубокий, певучий женский голос. – И всегда будет. В детях, в боковых ветвях Древа. Но чтобы согреть и согреться, надо любить. Замерзшее не греет, в нем нет силы. Понимаешь?
- Любовь - значит боль, - с трудом разомкнул губы Снейп. – Уж это я хорошо знаю.
Почти невесомая рука легла ему на плечо. Прикосновение было так похожее на давно забытое материнское, что у Снейпа кольнуло в сердце.
- Когда Древо дарит нам свои ростки, надо принимать этот дар, а не бежать от него, - прозвучал шепот почти у уха зельевара. – И тогда ты увидишь, что впереди не темнота и ночь, а дорога в теплом утреннем свете.
Снейп проснулся.
Некоторое время он приходил в себя, обводя сонным взглядом кабинет. Шкаф. Стеллаж. Часы. Стрелки показывают два часа дня - значит, он потратил впустую несколько часов. Снейп не любил спать днем. Как бы сильно он ни уставал, внеплановый отдых не приносил облегчения – только тяжелую голову. Но сейчас сознание было как никогда ясным и Снейп ощущал себя как после долгого, крепкого, ночного сна – что случалось с ним очень, очень редко. Профессор выпрямил спину и настороженно огляделся. Что-то было не так, что-то изменилось вокруг. Кто-то пробрался в кабинет, пока он спал? Подсознание засекло остатки какого-то заклинания?
Солнечный лучик заглянул в окно и расчертил на столе теплый квадратик оконной тени.
«…дорога в теплом утреннем свете».
И тогда Снейп понял. Его вечная спутница, тоска по прошлому, куда-то ушла. Вот, что он заметил. Точнее, отсутствие чего. Словно вниз упала тяжелая плотная портьера. Снейп помнил, что тосковал, и помнил, по кому. Но он больше не ощущал тоски. Краски вокруг стали ярче, детали – приковывали внимание, дышать стало намного легче. Профессор посмотрел на свои руки так, словно увидел их впервые. Длинные тонкие пальцы. Бледные как вся его кожа. Ногти коротко подстрижены. Пятно на мизинце – возился с едкими ингредиентами для зелья. Рукава рубашки – черной, как обычной – доходят ровно до начала ладони. Почему он всегда носит черное? Неожиданный вопрос… Потому… Потому, что… просто потому, что.
Краем глаза Снейп заметил папку, которую утром Макгонагалл передала ему. Окунуться в чужое презрение и ненависть - хороший способ проверить, надолго ли тоска его отпустила или это так, мимолетный подарок странного сновидения. Северус решительно раскрыл папку и наугад выбрал один лист.
«…чуткие чувственные пальцы пробежались по моей груди, заставляя меня всхлипнуть от удовольствия. Темные глаза зельевара встретились с моими…»
Снейп отбросил листок в сторону, словно он был ядовитой змеей. Помедлил немного и вытащил откуда-то из середины пачки листов второй.
«… Я смотрела на такого любимого и такого далекого мужчину. Волосы профессора Снейпа все так же были темны как крыло ворона. Кожа – бледна, а глаза смотрели прямо в душу. Мой бесконечно любимый, как же ты был одинок все эти годы! Но я смогу согреть тебя, только обрати внимание, ведь я постоянно пытаюсь пройти мимо твоего кабинета!».
Зельевар, не веря своим глазам, перебирал содержимое папки. Любовные романы. Робкие признания и откровенные сцены, от которых у него, давно забывшего о своих юношеских фантазиях, заалели щеки и скрутило низ живота. И везде главным героем, предметом девичьих грез, был он. Профессор Снейп. Ну Минерва, ну старая кошка… Наверняка же прочла это все!
Снейп расстегнул верхнюю пуговицу сюртука – ему было трудно дышать. В брюках стало постыдно тесно, словно он был каким-то незрелым молокососом. Зельевар резко поднялся с кресла и принялся вышагивать по кабинету. Нет, нет, даже он, вечно подозрительный, вечно ждущий удара в спину, признает, что это не может быть насмешкой. Попыткой изощренно поиздеваться над ним. Все перевернулось с ног на голову. Он, Северус Снейп, стал предметом эротических фантазий. Видит бог, он ко многому был готов. Но не к тому, чтобы вглядываться в учениц, гадая, из-под чьего пера вышла строчка «я сжала его восхитительные упругие ягодицы».
Снейп застонал. Вся эта писанина словно пробила плотину. И теперь там, внутри Снейпа, росло, как волна, набегающая на берег, болезненное желание, чтобы что-то из написанного оказалось правдой. Чтобы он правда оказался способен положить ладонь на ее щеку и чтобы в его объятиях была влюбленная женщина.