— Ты думаешь мне комфортно обнажиться в проституку земного вида? — спросила она, с оскалом оглядывая нас, с неким презрением и прищуром.
— Ну разве что для отца, для игрищь, может быть вам плётку подарить на годовщину? — посмеявшись, спросил он, приобняв меня за талию.
— Ну хватит уже, ха-ха-ха, — не сдерживая смех, сказала я. — Этот образ полностью её перекроет.
— На время, поэтому советую торопиться, — сказала она раскрывая крылья.
Не долго думая, мы решили не оттягивать неизбежную встречу, мы взлетели, направляясь в пункт назначения, куда указывал нам Энди.
Увидев Маля на горизонте, мы скучковались, медленно спускаясь прямо перед началом купола, размеренным шагом шествуя прямиком к нему, не пересекая границу. Он лишь бездвижно стоял, ожидая нашего прихода, скрестив руки на груди. Его глаза на удивление были не злобными, а миротворческие, как у невинного дитя, тот самый, который всегда был паинькой у родителей.
— Доброго полудня, — сказала я, встав прямо перед ним. Нас разлучал лишь барьер, который вселял в меня защиту от этого антагониста.
— По истине добрый, — натянув уголок губ, сказал он, поглядывая на всех присутствующих. — Сразу хочу извиниться за проделывание дыры в твоей плоти, — облизывая губы, продолжил он, кинув неугомонный взгляд на Люцифера, который вместе с Кали, стояли по обе стороны от меня. — Как ранка? Зажила?
— Не беспокойся, Маль, зажила, — скрестив руки, сказала я, гордо вскинув голову, не показывая свою нервозность. — Ты ведь не лебезить сюда пришёл, — утверждённо, отрезанно и без какого-либо дрожания в голосе.
— Не для этого, верно, — усмехнулся он. — И кто же тебе помог вытащить стрелу, не даруешь мне ответ? — спросил он, боясь перейти границу купола.
— У нас есть свои союзники и маги, при помощи которых удалось извлечь эту никчемную стрелу нефилима, — сказала я, прищурив глаза от неприязни его общества.
— Дай угадаю! — крикнул он, расставив руки, отчего я, чертыхнувшись от неожиданного восклика, чуть ли не вздрогнула. Но учитель мой Люцифер, преподал мне урок каменного лица. — Миротворческая и справедливая Калика, одарила тебя визитом, вытащив стрелу, — поглядывая на нашу проститутку в бело-чёрном одеянии, сказал он.
— И с проколом в одно очко, ты проиграл, Маль, — сказал Люцифер, после чего все рядом стоящие, испустили смешок.
— Века и развитие миров не стоит на месте, — подав голос за такое время, Калика поправила свои волосы, сложив руки, — и фокусы нефилимов канули в лепту, как стародревние обряды, — улыбаясь в тридцать два зуба, продолжила она.
— Хм, — изогнув бровь, почёсывая свой подбородок, хмыкнул Маль, — может быть я отстал от эры технологий в наших мирах, которых даже — это слово не все знают. Но уверовать меня в этом пустая трата времени, — похлопав в ладоши, сказал он, поглядывая на Кали.
— Не уходи от темы Бонт, что тебе нужно? — спросил Дино, после чего, узрел гнев Маля.
Мальбонте, услышав своё второе имя, мерзко скривив своё лицо, со всей силы ударил кулаком по барьеру, который откинул его на милю, будто проказу или же болезнь, которая погубит всё то, что она защищает.
— Этого не может быть! — крикнул он, беснуясь от своего же бессилия, подлетев вновь к границе дозволенного.
— Может, — прошептала Кали, с победным оскалом.
— Озеро смерти никого не выпускало из своих когтистых лап! Кто из вас чист, как девственница перед первым разом, склоняя голову злу?! — спросил он, негодуя, от невероятного по его соображению действия.
— А тебя-то не должно ебать, наш дорогой, — сказал Люцифер, выгнув свою бровь, натягивая уголок губ. — Ты лучше следи за собой и за своими бестолковыми дозорными, которые, нажравшись грибов в наших лесных массивах, приходы ловят, нежели чем выполнять твои никому не нужные ебучие указы, — рассмеявшись, сказал он, басистым голосом. — А теперь, — вытащив катану из саи, сказал он, — говоришь на кой хер сюда пришёл, ибо же я снесу твою никчёмную голову, и отправлю в виде подарка твоей армии в заброшенном городе, ах не-е-ет, — ахнул он, вскинув указательный палец, — твоему нерадивому папаше Адаму.
Глаза Маля залились от гнева неестественной чёрной пеленой, излучая ту самую дымку, которая однажды, пленив мой разум, окутала блокирующей пеленой мои действия, парализуя, насилуя меня страшными кадрами, заставляя видеть войну глазами Маля.
— Не трожь моего отца, отродье! — воскликнул Мальбонте, замахиваясь на стену защиты.
— Твой отец ничтожество, как и ты, серая мышка, которая превратившись в крысу, поднасрала всем, чтобы разжечь топор бесконечной войны между ангелами и демонами, — тяжело вдохнув, продолжил он, заправив катану обратно в саю.
— А твой? Лучше что ли? Не он ли однажды, решившись создать престол на краю света для себя, не удосужился уведомить об этом Создателя, а? — спросил он, истерично смеясь, судорожно трясясь будто от ломки, стукая себя по голове.
— Эта байка, придумана Адамом. Малахольный, — сказала Калика, подойдя ближе к нему, — и если ты до сих пор думаешь, что твой папаша святой Иоан или ебучий великомученик Кирилл, или тот выблядок Георгий, то ты глубоко ошибаешься, мой хороший, — сказала она, глядя прямо ему в глаза, подойдя на критическое расстояние, между которыми даже не сможет протиснуться анорексичка с весом в двадцать килограмм. — Во всё, что тебе нассали в уши божественным напитком, под названием моча, не нужно было верить, ибо твой отец ебучий грешник, который должен вариться на каждом кругу ада по графику, ибо он этого достоин, заполучив все грехи разом в своё время, — рыкнув на него, сказала она.
— Калика? — спросил он, убирая свою дымку, и ту самую пелену глаз, посматривая на неё с влюблённостью подростка.
— Собственной персоной, — сказала она, проводя ладонями по своей голове, отгоняя гламур со своего тела, перевоплощаясь в свою первозданную сущность, от которой можно выжимать трусы даже натуралкам.
Мальбонте ошалел. Сделав шаг назад, он со страхом в глазах глядел на свой предмет воздыхания, от руки которой можно словить хорошенькую оплеуху.
— Что, яйца заболели? Какого хера тебе надо? Зачем явился? — спросила она, от невероятного желания получить ответы на свои вопросы, и если у неё не получиться по-хорошему, то она явно найдёт решение другими способами.
— Я пришёл предложить мир, — сказал он, подойдя вновь ближе к стене защиты, с опаской поглядывая на Кали. — Я хочу предложить обьединить наше войско и направить на благое дело.
— На благое дело? Убить миллиарды жизней на земле, а так же прихватить жизни верхнего мира и нижнего, тех, кто не захочет идти за тобой?! А не пойти бы тебе нахуй?
— Ну разве что ещё захватить Шепфу, вонзая в его сердце кинжал. А ты всё такая же пацифистка, самовлюблённая и справедливая. Как же мне было жаль, что несмотря на твоё благородие, всю твою шайтан гвардию убили к чертям, — сказал он, свербя своими ноздрями от злости.
— Во славу бога, клянусь, я снесу твоё хлебало, если я ещё раз услышу что-то в сторону моих ребят, — сказала она, нагнувшись ближе к нему, касаясь носом барьера.
— Мы поможем, — выкрикнул Ади, вскинув горделиво голову.
— Если ты пришёл с предложением перебить половину населения, то будь добр уйти отсюда, потому что мы не примем таких жертв, — сказала я, устремив свой взгляд на него.
— Это окончательное решение? — спросил он, обкусывая свою губу от нервозности.
— Да, окончательное, — сказала я, оглядев ребят, которые коротко кивнули в знак солидарности.
— Ну тогда готовьтесь к великолепному шоу, где вы по очерёдности будете отсасывать у силы моей армии, — щёлкнув пальцами, призывая водоворот, сказал он.
— Гляди, как бы ты у себя не отсосал, самоуверенный еблан, — крикнула Кали с неприязнью в лице.
Маль скрылся, а все ребята победно отдавали друг другу пятюню в знак победы в монологовой схватке. Мы, положив руки друг другу на плечи, счастливые и весёлые побрели к академии, ведь нам ещё предстояла встреча с высшими, насчёт нашего бунтарства утром.