— Держись за меня,— предупредил Оркус, устремляясь в самую гущу народу.
Я крепко вцепилась в его руку и ещё в плащ для надежности. Через несколько мгновений поняла, что Оркус подколдовывает потихоньку своей оракульской магией, чтобы заставить людей перед нами расступаться. Правда, от этого те, кто стоял за ними, громко возмущались, добавляя общему галдежу большей громкости, но к серьезному рукоприкладству от криков переходить не спешили, понимали, что стража не будет разбираться, кто начал, закончат-то однозначно они. Таким образом мы добрались до подножия белой мраморной лестницы в пять ступенек, выводящей к площадке с колоннами, что украшали парадные входные двери в особняк. Между нами и живым ограждением оставался лишь один ряд людей.
— Отсюда и дорогу видно, и лестницу, так что не пропустим, когда приедут,— проговорил Гарахи, вертя головой.— Кстати, гляди вон туда,— он руками повернул мою голову, направляя взгляд.— Вон, в золоченых доспехах. И как они только его в них обрядили? Не его стиль, как я слышал.
Честно посмотрела в предложенном направлении и застыла. Для меня прекратил существовать орущий гомон толпы, постоянные толчки с боков от нетерпеливых соседей, даже пальцы Оркуса на голове перестали ощущаться. Потому что там, на вершине лестницы, подпирая плечом белую колонну, стоял Хэлмираш. Его доспехи отливали серебром и золотом. Кованные сапоги, рукавицы, наплечники, тяжелый нагрудник с изображением ворона, сидящего на короне — императорского герба, оба боевых ножа без ножен на поясе. Непривычно было видеть на страже, всегда ходившем максимум в кожаном доспехе, такое нагромождение. Но не это заставило мое сердце сжаться, а то, насколько же он постарел. Волосы, когда-то темные, лишь местами тронутые сединой, сейчас были пепельно-серыми. Подстриженны коротко и как-то беспорядочно, как будто сам себя ножом кромсал в спешке. Серая от седины неопрятная и неровная щетина. Лицо в новых морщинах, сведенные к переносице брови только добавляли эффекта. А из-под бровей мрачно взирали на толпу красные глаза. Но ведь у него радужка краснела только в библиотеке, там, где он мог использовать свои стихии поодиночке, а не все разом! Так почему сейчас глаза красные? И он побледнел, всегда смуглая кожа теперь отдавала какой-то серостью, даже шрамы не так выделялись.
Мне пришлось сложить руки на груди, подражая Хэлмирашу, чтобы унять дрожь. Так и хотелось рвануть к нему, обнять, пригладить торчащие волосы, спросить, что же с ним случилось, как он настолько изменился. Ведь для местных магов двадцать лет — это не так много. Тем более при магическом потенциале Хэлмираша. Максимум — несколько седых волос должно было появиться!
— Налюбовалась? — ладони Оркуса соскользнули с моей головы.
Только и смогла, что сжать челюсти и кивнуть. Горло перехватило, ладно хоть дышать получалось.
— Сейчас к нему пробиться даже пытаться бессмысленно, не пустят. Но чуть позже, когда приедет делегация, я попробую напроситься на прием,— Гарахи сжал мое плечо.
— Спасибо,— хрипло проговорила, не сводя взгляда со стража.
А тот как будто сканировал всю толпу, скользя суровым взглядом, и то, что он видел, ему определенно не нравилось.
— Хм, неудивительно, что он такой хмурый,— выдал вдруг Оркус в унисон моим мыслям.
— Ты о чем конкретно? — сощурилась, обернулась к нему.
— Что-то здесь не так,— Гарахи бегал глазами, как заправская гончая, взявшая след.— Карета уже подъезжает. Полюбуйся пока отсюда на Ликаарда, а я пойду пробегусь, осмотрюсь. Мне не нравятся некоторые точки возмущения. Как бы ни засаду тут решили организовать. Ты, если что, кричи, я за тобой приду,— пробормотал он, делая шаг от меня и растворяясь в толпе.
А я только яростно сжала кулаки. Засада? Или, говоря иными словами, покушение? На моего ребенка?! Ну уж нет! Осмотрела ближайшее свое окружение, но кроме мнущихся в ожидании и некотором возмущенном любопытстве соседей никого особенного не углядела. И тут толпа в начале площади взревела. Я метнула взгляд на вершину лестницы, подмечая, как Хэлмираш оттолкнулся от колонны и встал прямо, положив руки на рукояти ножей. Перевела взгляд на ковровую дорожку, где под рев толпы шагали двое в окружении стражи. И если принцесса терялась за спинами воинов сопровождения, то Ликаард возвышался над ними, как утес. Мальчик мой, как же ты вымахал… В Трига ростом пошел, не иначе. И рогами всё-таки в него же: такие же прямые и длинные. Формой лица неуловимо напоминал Хэлмираша. А вот глаза мои. Точнее, Ноат — фиолетовые. Когда это они у него изменились, если в девять лет были темными?