Утерев слезы, сбиваемые ветряным потоком, я спросила:
– Тебе не кажется сомнительным, что штуки, которые мы должны выключить, находятся под стражей? Мы ведь за все хорошее… против всего плохого.
– Не-а. – Дыхание напарника щекотало ухо. – «Вторичка» – не проект, а натуральное явление, начатое задолго до Агентства Иномирной Недвижимости, это вопрос эволюции, а не коммерции или трудовой дисциплины. Короче, битва в естественных условиях. Поиск нового пристанища для многомиллиардного клиента – процесс трудоемкий и смертельно опасный.
Многое оставалось за гранью моего понимания, и я не стремилась вдумываться. Плыла по течению, как ежик в чертовом тумане.
– С этим… – Ветер вынудил повернуть лицо к собеседнику, и стало на толику теплее. – Ясно более-менее. Почему только космический застройщик ваш не решит такой ма-аленький вопрос, как договор с… демиургом, правильно? Чтобы он… ну, не знаю, выключил консьержей перед приходом ваших сотрудников? Чтобы не пришлось рисковать жизнью.
Ян клокочуще посмеялся:
– Иголочка, если ты считаешь, что я работаю на дядек, которые подмяли под себя весь свет, ты заблуждаешься. Великий Программист расставил капканы, чтобы защитить мир от вторжения не для того, чтобы расстелить ковровую дорожку перед завоевателями. Система антивторжения тупа и прямолинейна, как олень: она запрограммирована уничтожить тех, кто пытается занять чужое место. АИН, пришельцы, песчаные люди – не имеет значения. Всех провернут через одну мясорубку.
Я остановила себя от бесполезных причитаний – в конце концов, знала, на что иду, давая согласие на безумное приключение со спутником, у которого явно не все дома. Да и я сама – инертный газ в мясной клетке, не лучший кандидат на бессмысленную панику.
Состав летел по волнистым рельсам, и от поездки захватывало дух. Внутри бурлил адреналин, переливался волнами страха и возбуждения. Воздушный поток, сносивший с век слезы, не позволял вздохнуть полной грудью. Я видела темноту и с закрытыми, и с открытыми глазами: так лучше думалось.
– О’кей, тогда сосредоточимся на Сердце, – сказала я. – Девушка – Консьерж, но в поезде ее нет. А значит… – У меня появилась догадка. Смутное воспоминание… Я спросила: – Мы можем… сойти пораньше?
– Как в фильме про шпиона в сексуальном смокинге? – спросил Ян, зашевелившись.
– Скорее, как в фильме про переломы конечностей…
Без предисловий бог отпустил меня, и я сорвалась с крыши. Совершив кульбит, приготовилась попасть под колеса, но вылетела в пустоту. Сгруппировавшись кое-как, влетела спиной во что-то упругое – это была грудь напарника. Через пару секунд ступни коснулись твердой поверхности.
– Иголочка, проведи мастер-класс по падению в сюжетно обоснованных местах. Ты только посмотри! – присвистнул Ян, как только поставил меня на ноги. – Заброшенная станция.
«Сбросил и поймал. Мне к такому не привыкнуть», – подумалось мне.
– Ага, записывай, – сказала я, рассматривая подтопленные в полумраке лестницы и своды. – Пункт первый и последний: трудоустроиться в фантастическую космическую фирму к напарнику с адреналиновой зависимостью и почаще провоцировать его скидывать тебя с различной высоты.
Под заливистый смех бога я приблизилась к массивной колонне. Вдруг заметила, что за ней пристроился самый настоящий титан; осоловело разглядывая исполинскую фигуру, успела перебрать все варианты, включая Хранителя, но фигура не шевелилась. Я пристальнее всмотрелась в очертания и прикрыла рот ладонью. Не может быть.
– Ян, я сглупила.
– Очевидно сглупила, милая, – ответил незнакомый женский голос.
Я молниеносно прижалась к колонне. На меня направили луч света, исходящий из незримой фигуры. Тонкая рука в кожаной перчатке обводила фонариком станцию: в кокон света попал «титан» – памятник старику в шубе, вооруженному дубиной, и две лестницы, ведущие наверх, к тройной скульптуре, выглядевшей не менее зловещей впотьмах. Фонарь скользнул по круглой люстре, качавшейся над тремя путями, по ребристым колоннам и желтым плиткам. Луч переметнулся и осветил лицо девушки, испорченное тенью. Пухлые губы, пушистые ресницы, острые скулы, светлые волосы, убранные под красный берет.
– Это вы были той пассажиркой, к ногам которой упал мой баул, – озвучила я очевидную для всех мысль.
– Да, но как ты догадалась? – спросила она деликатным голосом. – Детка, я отлично сливаюсь с метрополитеном. Я – его дух. Не может быть так, что в час-пик какая-то девчонка углядела во мне Консьержку.
– Туфли на шпильках.
Луч осветил ее обувь. Вернулся на недоверчивое лицо: