С этими словами он выбросил руки вперед, заставив облака подняться ввысь и вылететь за пределы окружившей Дворец стены. Каждое такое облако было ловушкой, попав в которую даже богам придется сожалеть о своей неосторожности. Улэ рассеяно наблюдал за ним.
-Их много. Ты один. Лучше будет, если я сдамся.
-Если ты сдашься, тебя убьют! – свирепо рявкнул Энель, обернувшись на глупого моррока. – Понимаешь ты это, дурья башка?
Улэ спокойно выдержал его взгляд.
-Ну и что? Я хочу умереть здесь. Это лучше, чем в космосе. Это значит, что я смогу возродиться среди ваших «смертных».
То есть, людей. Ну, в большинстве своем мир внизу населяли люди. Энель закусил губу. В словах Улэ был некоторый смысл. Если надеяться, что никто из богов не сообразит выбросить душу Улэ в космос… Интересно, а у него вообще есть душа?
«Не может не быть!» - посмотрев в желтые глаза, подумал бог Ветров. Он тяжело вздохнул.
-Улэ… ты… ты же понимаешь… что будет, если ты умрешь?
Хотя что он мог знать, сотворенный кем-то по глупости моррок? Существо без родного мира, не знающее заботы собственного творца. Хищное орудие, вышедшее из-под контроля. Осознает ли Улэ истинную свою ценность? Чего лишится, позволив убить себя? В самом лучшем случае?
Бог Ветра спустился к существу, замершему у основания Террасы, и вдруг крепко порывисто его обнял.
-Кто бы ни назвал тебя чудовищем… Никогда этому не верь! – проговорил Энель, прежде, чем низвергнуть его на землю.
Глава 6. Часть 1.
Когда боги прорвались во Дворец Ветров, все было уже кончено. Энель, подобрав под себя ноги, сидел на Солнечной Террасе, перед темнеющем на белоснежном полу выжженным пятном. Заффруа подошел первым.
-Что случилось? – тихо спросил бог Грома, глядя на дрожащую гримасу, исказившую вечно юное лицо Энеля.
-Я убил его. Как вы и хотели, - едва слышно отозвался тот. – Улэ был другим, не таким, как его народ… Он хотел измениться…
Ладони бога Ветра потемнели от пепла, что к ним прилип. Глаза были полны слез и такого сильного горя, что даже Эфсиния, последний час боровшаяся с его облаками и планировавшая оторвать беспечному божеству дурную башку собственнолично, присела рядом и осторожно коснулась его плеча.
-Энель… Мне очень жаль… Нам всем очень жаль. Но эти чудовища не могут жить в мире. Оно обмануло тебя.
Бог Ветра оттолкнул ее руку. Посмотрел укоряюще.
-Он пришел в наш мир, чтобы найти дом, потому что сородичи не принимали его. А нашел только смерть! – с этими словами Энель поднялся на ноги и окинул присутствующих разъяренным взглядом. – Из-за того, что вы испугались! Демиурги, недоделанные! Вы испугались одного-единственного несчастного существа, созданного изначально с изъяном кем-то, таким же, как мы! Это была не его вина, что его сородичи такие! Не его вина, что это было в нем! Но вместо того, чтобы помочь ему и исправить…
Бог Ветра не договорил. Бессильно уронив руки, он подошел к самому краю Солнечной Террасы, словно намереваясь броситься вниз. Затем, оглянувшись, оглядел притихших богов. Энель знал каждого из них достаточно хорошо, чтобы уловить стыд в печальном наклоне головы Великана, раздосадованном взгляде украдкой на темнеющее на полу пятно, Зеленого Грома. Заметить, что и без того сумрачная гримаса Воина стала еще мрачнее, а Заффруа и Эфсиния оба кусают губы. Не в силах возразить, хотя едва ли они бы передумали, услышь эти слова, пока Улэ был здесь.
-Убирайтесь! – с горечью приказал им Энель.
Боги подчинились, нехотя. Эфсиния не преминула украдкой просканировать его Дворец Ветров. Исключительно на всякий случай. А вдруг Энель все-таки спрятал… Но нет. Ничего и никого здесь больше не было, помимо них. Синий Великан, перед тем, как уйти, не церемонясь, зашел в зал, где Энель хранил элефир, взял немного. Бог Ветра подавил жгучее желание его уничтожить на месте. Помогло лишь напомнить себе, что Великан все же, самый младший. Прорываясь в его Дворец, он и пострадал больше всего. Ему может попросту не хватить сил, чтобы вернуться домой в таком виде.
Убедившись, что все ушли, Энель спрятал лицо в ладонях. Несколько минут его плечи беззвучно сотрясались. Надумай кто-то через чур подозрительный следить за ним издали, увидел бы, как бог Ветров безутешно рыдает. Наконец, Энель убрал руки от лица и позволил рвущемуся хохоту вырваться наружу. Смех получился охриплым, надтреснутым. Даже безумным.