Сибирский климат пошел на пользу Олежке. Хоть и суровый, но сухой, он закалил сына. Перестал он кашлять и сопливить. А когда подрос, стал его Диджюлис с собой на охоту брать. Олег всегда ждал этого дня, как праздника. Выйти ранним утром в шуршащий листвою таежный лес, пойти по свежему следу зайца или лисицы – что может быть приятнее для охотника-любителя?
Закончив в Сретенске школу, Олег поступил в военное артиллерийское училище – не зря с детства прививал ему отец любовь к охоте и оружию.
Скучно и пустынно стало в доме без Олега, и решили Сигутис с Аллой завести второго ребенка. Так на свет появилась дочь, названная в честь матери Аллы Надеждой. Девочка быстро росла, не жаловалась на здоровье. Сигутис и Алла и в мыслях не предполагали куда-то переезжать, но Диджюлису предложили повышение – заместителем начальника лесхоза в Брянскую область.
– Ты же просился на запад? – удивлялся нежеланию Диджюлиса переезжать московский начальник.
– Когда это было…
– Не принято от повышения отказываться, – сказал, как отрезал, начальник.
И Сигутис Микитович согласился. Собрали вещи, купили билеты на самолет, и улетели они с женой и дочкой к новому месту.
Если бы знал Диджюлис, с чем столкнется он там, ни за что бы не поехал. А столкнуться пришлось с форменным беспорядком. Еженедельные наезды в лесное хозяйство начальников разного ранга, охота в заказнике, бесконтрольная вырубка леса для индивидуального строительства. Не мог равнодушно созерцать этот беспредел Диджюлис. Стал жаловаться в разные инстанции. Письма его отправляли для рассмотрения тем начальникам, которых он хотел поставить на место. Так ничего не добившись, но нажив себе кучу врагов и заслужив репутацию скандалиста, Диджюлис второй раз в жизни попросил руководство о переводе.
В этот раз просьбу его удовлетворили полностью. Направили, поближе к морю, как и хотел, на самый запад, но со значительным понижением – лесником приграничного лесхоза.
Надежда к этому времени уже была замужем, у нее, как и у брата Олега, появились свои дети, поэтому она с родителями не поехала. Остались Сигутис Микитович и Алла Олеговна на старости лет одни и довольствовались только нежными письмами, регулярно получаемыми от детей и внуков, да их редкими приездами в гости.
С переездом на новое место постепенно угасла прежняя страсть Диджюлиса – охота, но появилась новая – рыбалка. Часами мог он просиживать с удочками у моря, дышать его запахом и любоваться перекатами гривастых волн. Любил приходить на заставу посудачить о житье-бытье с его начальником или старшиной.
4
Постигшая на занятиях очередная неудача не на шутку расстроила Андрея. Понурив голову, он прошел к питомнику и, сняв с Баргута ошейник, пропустил собаку в вольер. Следовавший сзади Кравцов попытался подбодрить его:
– Да брось хандрить, Андрюха. Будешь ты бегать хорошо.
– После дождика в четверг?
– Не после дождика, – строго сказал Кравцов, – а в самое ближайшее время. Натренируешь дыхалку, километров замечать не будешь.
– Легко сказать – натренируешь. А если не получается у меня? Понимаешь, мне перед Зотовым стыдно. Не могу передать, как стыдно. Он же за меня поручился. Да и тебя я подвожу.
К ребятам подошел командир расчета радиолокационной станции Юрий Будников – широкоплечий, с русыми, причесанными на пробор, волосами сержант – поинтересовался:
– Есть проблемы?
Несмотря на то, что Будников прибыл на заставу капитана Антонова позже Кравцова – после окончания школы сержантского состава он несколько месяцев служил на соседней заставе – они сразу подружились. И не мудрено, ведь оба призывались с тамбовщины, то есть земляками были.
– Да вот Кочетова воспитываю, – ответил Виктор.
– А что случилось?
– За Баргутом не поспевает.
– Это поправимо, Андрей. Потренируешься немного, и все станет на свои места.
– И я говорю все будет хорошо, – добавил Кравцов. – У тебя, Андрей, есть главное – желание. Все остальное приложится. Старайся не сбивать дыхания. На два-три счета – вдох, на столько же – выдох…
– Да помню все, Виктор, помню. Только если бы в действительности все было так просто, как на словах. Может быть, я внушаю себе, что не выдержу темпа? Нет, переведет меня начальник заставы в другое отделение, как пить дать, переведет.
– Опять заладил… Плохо ты знаешь Антонова, если так о нем судишь. Внешне, может быть, и кажется он суховатым, но внутренне… Понимаешь, есть у него душа. Справедливый он. Если бы ты знал его прежним, не сказал бы такого. А то, что сейчас изменился, так это после поездки в Москву. Он ведь в академию не прошел по конкурсу. Слышал, предлагали вновь поступать. Отказывается. «Не заслужил я пока вновь этого права», – говорит. Во, какой человек. А ты «переведет, переведет»…