Изнутри я мог слышать яростное рычание пса и нечеловеческие вопли женщины. Затем вдруг лай и рычание пса превратились в вой и скуление, как будто ему было больно или как будто что-то напугало его. Я ощутил дерганье под ложечкой. Уши у меня начали гудеть. Я понял, что попал в ловушку внутри дома. У меня был приступ полнейшего ужаса. Я клял себя за идиотскую идею – забежать в дом. Атака женщины привела меня в такое интенсивное замешательство, что я потерял всякое стратегическое чутье и вел себя так, как будто убегал от обычного противника, которому можно было преградить дорогу, просто закрыв дверь. Я слышал, как кто-то подошел к двери и налег на нее, пытаясь открыть. Затем послышались громкие стуки и сильные удары по ней.
– Открой дверь, – сказала донья Соледад твердым тоном. – проклятая собака покалечила меня.
Я взвешивал, впустить ее или нет. Тут мне на ум пришло воспоминание о столкновении, которое у меня было несколько лет тому назад с одной женщиной-магом, которая, если верить дону Хуану, приняла его обличье, чтобы обмануть меня и нанести смертельный удар. Очевидно, донья Соледад не была такой, какой я ее знал, но у меня были причины сомневаться, что она была магом. Паблито, Нестор и я находились в контакте с доном Хуаном и доном Хенаро в течение целого ряда лет, и мы не были хоть сколько-нибудь магами, как же им могла быть донья Соледад? Независимо от того, сколь сильно она изменилась, она не могла импровизировать нечто такое, что потребовало бы целой жизни для своего осуществления.
– Почему ты нападаешь на меня? – спросил я, говоря громко, чтобы ей было слышно меня через толстую дверь.
Она не ответила; вместо этого она стала яростно колотить по двери, а я с такой же силой отражал удары. Мы продолжали стук по двери несколько минут. Она остановилась и стала просить меня открыть дверь. Я почувствовал прилив нервной энергии. Я знал, что если я открою дверь, то у меня будет шанс спастись бегством. Я снял щеколду с двери. Она вошла пошатываясь. Ее блуза была разорвана. Лента, удерживающая волосы, свалилась, и ее длинные волосы рассыпались по всему лицу.
– Посмотри, что этот сын суки сделал со мной! – закричала она. – посмотри! Посмотри!
Я глубоко вздохнул. Она казалась несколько ошеломленной. Она села на скамейку и начала снимать свою порванную блузу. Я воспользовался этим, чтобы выбежать из дома и рвануться к машине. С быстротой, порожденной исключительно страхом, я заскочил внутрь, захлопнул дверь, автоматически включил мотор и дал задний ход. Я нажал на педаль газа и повернул голову, чтобы посмотреть назад через заднее стекло. Когда я повернулся, я ощутил горячее дыхание на своем лице; я услышал устрашающее рычание и в одно мгновение увидел демонические глаза пса. Я увидел его ужасные зубы почти у своих глаз. Я быстро наклонил голову. Его зубы схватили мои волосы. Я весь изогнулся на сидении и, делая это, смог включить сцепление. Резкая остановка машины заставила пса потерять равновесие. Я открыл дверь и выскочил. Голова пса выглядывала из двери. Я услышал клацанье его огромных зубов, когда его пасть захлопнулась, промахнувшись всего на несколько дюймов от моих каблуков. Машина начала выруливать обратно, и я сделал другой бросок к дому. Достигнув двери, я остановился.
Там стояла донья Соледад. Она снова подвязала свои волосы. Она накинула шаль себе на плечи. Она быстро взглянула на меня, а затем начала смеяться, сначала очень мягко, словно ее раны причиняли ей боль, а потом громко. Она указывала на меня пальцем и придерживала живот, конвульсивно содрогаясь от смеха. Она выгнулась и потянулась, по-видимому для того, чтобы задержать дыхание. Она была обнажена выше талии. Мне были видны ее груди, сотрясающиеся от смеха.
Я почувствовал, что все было потеряно. Я обернулся, чтобы взглянуть на машину. Она проехала 4 – 5 футов и остановилась; дверь снова захлопнулась, закрыв пса внутри. Мне было видно и слышно, как огромный зверь грызет спинку переднего сидения и скребет окно.
Я встал лицом к лицу в этот момент перед очень своеобразным решением. Я не знал, кто перепугал меня больше, донья Соледад или ее пес. После короткого размышления я решил, что собака была всего лишь глупым животным.
Я побежал обратно к машине и взобрался на крышу. Шум разъярил пса. Я слышал, как он разрывал обивку. Лежа на крыше, я ухитрился открыть дверь водителя. Моей идеей было открыть обе двери, а затем соскользнуть с крыши в машину через одну из дверей после того, как пес выскочит через другую. Я наклонился вниз, чтобы открыть правую дверь. Я забыл, что она была заперта. В этот момент голова пса высунулась из открытой двери. У меня возник приступ слепой паники при мысли, что собака собирается выскочить из машины и прыгнуть на крышу.
Менее чем за секунду я соскочил на землю и очутился стоящим у двери дома.
Донья Соледад подвязывалась в дверном проеме. Смех выходил из нее отдельными приступами, которые казались почти болезненными.
Пес остался внутри машины, все еще пуская пену от ярости. Очевидно, он был чересчур велик и не мог пропихнуть свое массивное тело над передним сиденьем. Я подошел к машине и осторожно закрыл дверь снова. Я поискал длинную палку, чтобы открыть замок правой двери.
Я занимался поисками на площадке перед домом. Вокруг не было ни единого куска дерева. Тем временем донья Соледад ушла внутрь дома. Я оценил свою ситуацию. У меня не было другой альтернативы, кроме как обратиться к ее помощи. С большим беспокойством я переступил порог, смотря во все стороны на тот случай, если она прячется за дверью, подстерегая меня.
– Донья Соледад! – выкрикнул я.
– Какого черта тебе надо? – крикнула она из своей комнаты.
– Пожалуйста, выйди и забери свою собаку из моей машины, – сказал я.
– Ты шутишь? – ответила она. – это не моя собака. Я тебе уже говорила, что она принадлежит моим девочкам.
– А где твои девочки? – спросил я.
– Они в горах, – ответила она.
Она вышла из своей комнаты и уставилась на меня.
– Хочешь увидеть, что этот проклятый пес сделал со мной? – спросила она сухим тоном. – смотри!
Я не нашел никаких видимых отметин зубов на ее спине, там было только несколько длинных глубоких царапин, которые она могла получить в результате трения о твердую почву. В конце концов она могла поцарапаться, нападая на меня.
– Там ничего нет, – сказал я.
– Пойди и посмотри на свету, – сказала она и подошла к двери.
Она настаивала, чтобы я искал глубокие раны от собачьих зубов. Я чувствовал себя глупо. Я чувствовал тяжесть вокруг глаз, особенно на бровях. Вместо этого я вышел. Пес не двигался и начал гавкать, как только я вышел из дома.
Я проклинал себя. Мне некого было обвинять, кроме самого себя. Я попал в эту ловушку, как дурак. Затем тут же я решил сходить в город. Но мой бумажник, мои документы, все, что у меня было, находилось в моем портфеле на полу машины, как раз под ногами собаки. Меня охватило отчаяние. В город идти было бесполезно. Денег, которые были у меня в кармане, не хватило бы даже на чашку кофе. У меня не было другой альтернативы, кроме как выгнать пса из машины.
– Какой пищей питается эта собака? – закричал я, стоя у двери.
– Почему бы тебе не попробовать дать ей свою ногу? – крикнула донья Соледад в ответ из своей комнаты и захихикала.
Я поискал немного приготовленной пищи в доме. Горшки были пустыми. Не оставалось ничего другого, как снова обратиться к ней. Мое отчаяние сменилось гневом. Я ворвался в ее комнату, готовый к борьбе до конца. Она лежала на своей кровати, укрытая шалью.