Свет глаз померк, и тьма вернулась. Рейстлин вздохнул.
- Но все справедливо, - прошептал он. - Я устал, я так устал. Я хочу вернуться к своему сну.
Рейстлин подошел к бархатному занавесу. Положив на него руку, он оглядел лабораторию, которую мог видеть во тьме только в своих памяти и сознании.
- Я лишь хочу, чтобы вы знали, - крикнул Рейстлин, - что я сделал это не для вас, маги! Не для Конклава. Не для своего брата! У меня был еще один долг в жизни, и теперь я его заплатил. Я могу уснуть спокойно.
В темноте Рейстлин не видел жезла, на который опирался. Но это ему было не нужно: он знал каждый изгиб дерева, малейшую неровность на его поверхности. Он любовно поглаживал жезл, тонкие пальцы пробежали по драконьей лапе и по каждой грани холодного, темного кристалла, который держала лапа. Глаза Рейстлина устремились во Тьму, в будущее, которое промелькнуло перед ним светом черной луны.
- Он будет велик в Мастерстве, - сказал Рейстлин с тихой гордостью. - Величайший из всех когда-либо живших. Он принесет честь и славу нашему занятию. Благодаря ему магия будет жить и процветать в мире. - Голос верховного мага стал тише. - Все счастье и радость в моей жизни, Палин, мне дала магия. Для твоей магии я дарю тебе...
Рейстлин прижал гладкое дерево жезла к щеке. Затем словом команды отправил жезл от себя. Жезл исчез, поглощенный бесконечной ночью. Голова Рейстлина устало склонилась, он положил руку на занавес и погрузился в сон, слившись воедино с тьмой, безмолвием и пылью.
Глава 11
Палин медленно приходил в сознание. Его первой реакцией был ужас. Жестокий удар, который сжег и взорвал тело, все-таки не убил! Но Рейстлин не оставит его в живых. Застонав, Палин приподнялся на холодном полу, со страхом ожидая услышать звук магического пения, треск молнии в кончиках тонких пальцев и вновь почувствовать разрывающую, жестокую боль...
Все было тихо... Палин прислушивался, затаив дыхание и дрожа от страха.
Он осторожно открыл глаза. Кругом была такая тьма, что он не видел собственного тела.
- Рейстлин? - прошептал Палин, осторожно поднимая голову с сырого каменного пола. - Дядя?
- Палин! - раздался голос.
Сердце Палина замерло. Он не мог дышать.
- Палин! - закричал голос снова, и в нем были любовь и страдание.
Палин вздохнул с облегчением и, откинувшись на каменный пол, заплакал от радости.
Кто-то тяжело поднимался по ступеням. Факел горел в темноте. Шаги остановились, и факел завибрировал, снова задрожала державшая его рука. Затем раздался быстрый топот, и факел загорелся над Палином.
- Палин! Сынок! - Палин оказался в руках отца. - Что они сделали с тобой? - закричал Карамон сдавленным голосом, прижимая сына к сильной груди.
Палин не мог говорить. Он просто слушал звук биения отцовского сердца, вдыхал знакомый запах и позволял рукам отца защищать и оберегать его. Палин посмотрел в его бледное страдающее лицо.
- Ничего, отец, - сказал он, мягко отодвигаясь. - Я в порядке. В самом деле. - Сев, он огляделся в замешательстве. - Но где мы?
- Мы снаружи... этого места, - сказал Карамон. Он отпустил сына, но смотрел на него с сомнением и тревогой.
- Снаружи лаборатории, - прошептал Палин, его взгляд удивленно остановился на закрытой двери и двух белых, лишенных тела глазах.
Палин попытался встать.
- Осторожно! - Карамон снова обнял сына.
- Я же сказал, отец. Все в порядке, - твердо произнес Палин, отклоняя помощь отца. - Что произошло? - Он смотрел на опечатанную дверь лаборатории.
Глаза призрака взглянули на Палина не мигая.
- Ты вошел... туда, - сказал Карамон, нахмурившись. - И... дверь захлопнулась! Я пытался войти внутрь... Даламар пропел какие-то заклинания, но дверь не открывалась. Затем пришло много этих, - он указал на белые глаза, - и больше я ничего не помню. Когда очнулся, я был с Даламаром в его кабинете...
- Куда мы сейчас и вернемся, - раздался голос позади них, - если вы окажете любезность разделить со мной завтрак.
- Единственное место, куда мы сейчас пойдем, - это домой, - упрямо произнес Карамон, поворачиваясь к материализовавшемуся Даламару. - И больше никакой магии! - Он свирепо посмотрел на Даламара. - Если понадобится, мы пойдем пешком. Ни мой сын, ни я никогда не вернемся снова ни в одну из этих проклятых башен...
Даламар, не глядя на Карамона, подошел к Палину, который стоял опустив глаза перед волшебником высокого ранга.
Даламар обнял Палина за плечи.
- Квитан, Магиус, - сказал эльф с улыбкой, поцеловав Палина в щеку по эльфскому обычаю.
Палин смотрел на Даламара в смятении. Слова эльфа вертелись в его голове, но он не понимал их смысла. Он говорил немного по-эльфски благодаря другу отца Танису. Но после всего, что случилось, все слова вылетели из памяти. Он судорожно вспоминал, так как Даламар стоял перед ним, усмехаясь.
- Квитан... - повторил Палин, - означает... поздравление. "Поздравление, Маг..."
Он недоверчиво посмотрел на Даламара.
- Что это значит? - свирепо спросил Карамон эльфа. - Не понимаю...
- Теперь он один из нас, Карамон, - тихо сказал Даламар, взяв Палина за руку и торжественно проведя мимо отца. - Он прошел Испытание.
- Прости, Карамон, что мы заставили тебя вновь пройти через это, сказал Даламар.
Карамон сидел напротив эльфа за резным столом в роскошно обставленном кабинете. На лице его все еще отражались беспокойство, страх и гнев.
- Но нам всем стало очевидно, что ты сделаешь все, что в твоих силах, чтобы помешать сыну пройти Испытание.
- Вы смеете меня винить за это? - хрипло спросил Карамон. Он встал, подошел к большому окну и стал смотреть на темную тень Шойкановой Рощи внизу.
- Нет, - сказал Даламар, - мы не винили тебя. И поэтому изобрели этот способ, чтобы тебя обмануть.
Гневно нахмурившись, Карамон повернулся, указывая пальцем на Даламара:
- Ты не имел права! Он слишком молод! Он мог умереть!
- Да, - тихо сказал Даламар. - Но это риск, с которым мы все сталкиваемся. С этим риском сталкиваются и твои старшие сыновья, когда ты отправляешь их на битву.
- Это другое. - Карамон отвернулся, потемнев лицом.
Палин сидел в кресле со стаканом нетронутого вина. Он изумленно осматривался, словно все еще не верил в происшедшее.
- Из-за Рейстлина? - улыбнулся Даламар. - Палин действительно одарен, Карамон, так же как и его дядя. Для него, как и для Рейстлина, возможен лишь один выбор - магия. Но в Палине сильна любовь к семье. Он сделал бы выбор, который разбил бы его сердце.
Карамон склонил голову. Палин поставил вино на стол и подошел к отцу. Карамон обнял сына.
- Даламар прав, - сказал Карамон хрипло. - Я хотел, чтобы тебе было хорошо, и я боялся... боялся потерять тебя из-за магии, как потерял его... Прости, Палин.
В ответ Палин обнял отца.
- Итак, ты прошел Испытание! Я горжусь тобой, сын! Так горжусь...
- Спасибо, отец! Мне нечего тебе прощать. Я наконец понимаю тебя... - Последние слова были не слышны из-за крепких объятий отца и сына.
Затем Карамон вернулся к окну и, вновь нахмурившись, устремил взгляд на Шойканову Рощу.
Палин, повернувшись к Даламару, смотрел на эльфа изумленно.
- Испытание, - произнес Палин неуверенно, - кажется настолько реальным! Однако я здесь... Рейстлин меня не убил...
- Рейстлин! - Карамон побледнел, с тревогой оглядевшись вокруг.
- Успокойся, друг мой, - сказал Даламар, поднимая тонкую руку. Испытание различно для каждого, кто его проходит, Палин. Для одних оно очень реально и может иметь ощутимые катастрофические последствия. Твой дядя, например, едва выжил после встречи с одним из моих сородичей. Испытание Юстариуса оставило его хромым. Но для других Испытание проходит только в их сознании. - Лицо Даламара напряглось, голос задрожал от воспоминания о боли. - И это может воздействовать иногда хуже, чем другие Испытания...