Проверила ловушки и двинулась в путь. Было тихо, лишь изредка шуршал в сухостое какой-нибудь вылезший подышать грызун. Когда-то они служили для меня единственной мясной пищей. Для многих и сейчас. Мяса в них мало, вкус ничего, если не думать о том, что ты ешь. Это сейчас я невольно морщусь от воспоминаний, а когда голод грызет нутро и не такую пакость в рот засунешь.
Шла легко, с собой взяла только нож, арбалет оставила. Чтобы не было соблазна. Пару раз слышала кабана. Если бы с собой было оружие, не преминула бы поохотится. Но сегодня у меня другие цели. Мне нужно в Эвкалиптовую рощу. Листья у растений сейчас чахлые, толку с них нет. А вот корни, если перетереть в порошок хорошо отпугивают тараканов, да и других мелких насекомых. В качестве лекарства опять же пригодится. Хотя я научилась обходиться без лекарств.
Подходя к Колючим Холмам насторожилась. Просто так через них не пройти. Но тропинки проложены. И важно не встретить никого на пути. Я приложила ухо к земле. Вроде тихо, но что-то тревожило меня. У нас, у охотников, не только меткий глаз и твердая рука должны быть, но и нюх, и чуйка.
А Колючие Кусты место неприятное. Сюда даже кабаны не заглядывают. Потому что это не просто колючки какие-то, а острые полуметровые шипы. Чуть в сторону шагнешь, не заметишь, как пропорет насквозь. Тропа неровная, да и зарастает быстро. Когда-то я на ней с Ловцом столкнулась. Он так и остался там, на шипах.
Решила рискнуть. Не хотелось идти до следующей тропы. Тихо было, слух ничего не улавливал.
Осторожно огибая острые ветви, неслышно двигалась вперёд. И всё же предчувствия не подвели. Ведь знаю же, если возникли сомнения, поверни назад!
Остановилась, вглядываясь в темноту. Вдоль тропы лежало тело человека. Вот только живого или мёртвого? Приблизившись, по очертаниям поняла кто. Угорь. Тоже охотник. Но прозвище говорило само за себя. Никудышный тип, скользкий и продажный.
Вдруг человек шевельнулся и застонал. Повернуть бы сейчас назад, никто ведь не осудит, да нет, не смогу. Накрылся мой поход за эвкалиптом.
Мужчина лежал ничком в луже крови. Наклонившись над ним, спросила:
- Живой?
Человек шевельнулся.
- Это ты, Соль?
Вместо ответа я попыталась осмотреть Угря. Левая нога разворочена, крови много потерял.
- Как тебя угораздило?
- На сук напоролся, старый уже, ноги не держат.
- А чего тогда в колючки поперся?
Мужчина вместо ответа вздохнул. Да известно за чем, за тем же что и я. Только эвкалипт ему не от насекомых нужен, а для себя. Вон как в груди хрипит, лечиться хотел, ясно же.
- Идти сможешь?- перекладывая рану мхом и перекручивая сверху пеньковой веревкой, чтобы остановить кровотечение, сухо спросила.
- Не знаю. Но до своего логова не дойду, точно.
- Тогда не трать силы,- помогла ему подняться и встать на ноги. Сквозь одежду почувствовала, как он худ. Кожа, да кости.
- Да, старею,- согласился Угорь, облокачиваясь на моё плечо. Он совсем ослаб и приходилось почти на себе тащить его, уклоняя от торчащих шипов. Сама при этом несколько раз напоролась. Не сильно, но чувствительно.
- А ты не меняешься совсем. Я ведь помню, какая ты была, когда Рыжий тебя к себе взял. В той жизни ты б и не заметила его. Где ему до тебя было! А вон как повернулось, жить захотелось и Рыжий сгодился!
Хотя нет, сильно изменилась. Он хорошо тебя выучил.
- Под ноги смотри лучше,- прошипела сквозь зубы. Мерзкий старик и зачем я только волоку его, выбиваясь из сил?
Выбравшись из леса, потащила к своему гнезду. Возле Колючих Кустов у меня логово тоже имеется. Не то, чтобы жить там можно, так, ночь другую пересидеть, да и Ловцов от землянки отвести, если что.
Задыхаясь, всё-таки дотащила старика до своего шалаша. Ямка в земле, мхом обложенная, сверху сухими деревьями и сучьями завалена. Оттого и гнездом зову. Запас еды и воды небольшой имеется. Отлежится, ничего.
Пока осматривала и промывала рану, Угорь оглядывал убежище.
В тайнике, кроме провизии хранился порошок гриба-пылевика. Лучшее средство для открытых ран. Боль утихает за считанные минуты. Воспаления не будет, а кожа срастётся. Мне б самой не мешало обработать свои раны, но и так заживёт.
А Угорь всё не унимался:
- И всё-таки Соль, в чем секрет твой? Лет-то тебе чуть меньше, чем мне, а ты до сих пор ловкая и сильная, да и не стареешь вроде? А, Соль? И еды у тебя вдоволь, не жалко мне отдавать? Меня вон тащила на себе. Что добрая такая? Или Второго Пришествия ждёшь? Не дождешься!
- Дождусь. И ты дождешься. Пора мне, Угорь. Пару дней отлежись, еды хватит, можешь с собой остатки забрать. Если выживешь, соль принесешь. Здесь в тайнике оставишь.
- Куда ты? Светает уже! Не успеешь!
- Успею.
- А я ведь видел тебя тогда! Рыжий уже готовый был, а ты ещё шевелилась. Не стал подходить, думал не выживешь. А ты выжила. Как ты спаслась тогда, Соль?
Я грустно усмехнулась:
- Спаслась...
И уже уходя, сказала:
- Не прав ты, Угорь! Рыжего я любила...
Двигалась ходко, не скрываясь. Солнце уже встало. Прикрыв лицо от ненужного загара, чувствовала, как пощипывают раны. К вечеру затянутся.
К гнезду этому мне теперь хода нет. Рассекречено оно. Но за солью придётся вернуться. Не сомневаюсь в том, что Угорь её мне добудет. Долги у нас принято отдавать. Не зря он водит какие-то дела с Койотами. Мутный тип, но сейчас мне это на руку. А чем он с ними расплатится не моё дело.
До землянки оставалось немного пройти, когда услышала в небе какой-то звук. Воздухолет!
И сейчас - почти посреди бела дня! Невидимой до убежища вряд ли успею добежать. Ещё свои же ловушки обходить.
Надо в сторону уходить, к оврагу. Вот были же предчувствия!
Я стремглав бросилась в сторону от землянки. Надо было как можно дальше уйти, пока не попала в зону видимости. Воздухолет ещё не было видно, но шум от него слышен всё отчетливее. Раны, полученные в Кустах снова стали кровоточить. Не обращая на них внимания, успела скатиться в овраг, когда на горизонте появилась урчащая машина. Вжавшись в край, из-за небольшого выступа напряженно следила за полетом воздухолета. Он летел медленно и низко, почти над самой землёй. Напоминал собой старый кукурузник. Только вылеплен был из всякого подручного мусора. Но больше всего меня поразил Пилот. Шлем и темные большие очки хоть и закрывали лицо от солнца, но всё равно не смогли бы спасти от губительных лучей.
- Значит, я не одна такая...
Провожая взглядом удаляющийся агрегат, вспомнила про своё открытие.
В тот год Рыжий часто хворал. Жизнь в землянках даёт о себе знать. Да и на Руднике ему немало пришлось поработать, пока мы оттуда не ушли с ним. Уйти то ушли, но последствия дали о себе знать. Когда совсем стало плохо, я собралась в Эвкалиптовую рощу. Сама. Хотя с тех пор, как стала жить с Рыжим, одна никуда не ходила.
На Колючем Холме меня встретил ловец.
Не сразу поняла в чем дело, пока на моей шее не затянулось лассо. Хрипя и задыхаясь, всё же пробовала отчаянно сопротивляться. Проход был узкий и каждое движение сопровождалось появлением рваных ран, кусты знали своё дело. Выбившись из сил, упала, истекая кровью, но тут почувствовала, как слабеет хватка лассо. Переступив через моё полубессознательное тело, в бой вступил Рыжий. Никакой Ловец не смог бы состязаться с ним в ловкости, но сейчас он был болен и слаб. И хотя смог навечно пригвоздить нападавшего на острые сучья, сам уже идти не мог. Упал, рядом со мной. И я видела розовую пену у его рта и слышала предсмертный хрип, а из груди торчал страшный шип.
Рыдая, собрав последние силы, истекая кровью, волокла его из леса. Он уже был мёртв, но не осознавая это, торопилась успеть до восхода солнца. Не успела! Выползла из кустов, когда первые лучи коснулись земли. Можно было попробовать спрятаться, зарыться в землю, получить не смертельные ожоги. Но я не думала об этом. Положив голову на окровавленную грудь Рыжего, повернулась лицом к Солнцу и стала ждать конца. Оно жгло нещадно и на какое-то время я потеряла сознание, а когда очнулась, поняла, что всё ещё жива и могу двигаться. Привстав на колени, начала осматривать себя. Моя кожа была красной и обгоревшей, но раны под коркой задохшейся крови затянулись и больше не болели. Встала на ноги, взгляд упал на Рыжего. Его уже было не узнать. Мысленно попросив у него прощения, пошла в наше убежище. Завтра вернусь и похороню, — думала я, широко шагая и удивляясь легкости своего тела, а пока мне надо осознать, то что со мной произошло. Я видела, что становится с людьми, попавшими под солнечные лучи. От них остается то, что осталось от Рыжего. И ещё никто не выживал! А я не только выжила, но и полностью излечилась. Давно физически не чувствовала себя так хорошо. Как будто мне скинули сразу несколько лет. Ах, если бы Рыжий остался жить! Я шла, а слёзы оставляли на коже соляные дорожки. Теперь предстояло выживать одной. Но отчего-то мне не было страшно.