Трактирщик лениво почесал подбородок.
— Не похож ты на лесового, хоть даже из лесу пришел. Видел я как-то одного, какие-то молодцы из соседней деревни поймали. Ох, ну и страшен он был, дикий зверь. На человека похож, но на четырех ногах ходит, волосат, бородат, когти длинные, зубы острые. А глаза такие, словно не видят ничего и даже мысль в них не отражается. Его как поймали, так в сарае заперли, думали, благо будет. Не убивать же его, жалко нечистого, его даже кормили и поили. Так он повыл по ночам недельку, а на восьмой день и издох, — трактирщик протянул руку, взял меня за подбородок, повернул направо, налево, опустил нижнюю губу, проверил зубы. — А ты чистенький, ухоженный, опрятный, зубки словно жемчуг. Я даже дворян проходящих не видел настолько ухоженных.
Возможно, выгонять меня он не собирался. Я осторожно отвел его руку от своего лица.
— У нас все такие. Так положено.
— Точно, чужеземец. Значит, как попал к нам, ты не знаешь или не скажешь?
— Не знаю.
— Ладно, — похлопал меня по плечу хозяин и улыбнулся, но так, что от его улыбки по моей спине побежали мурашки. — Поверю тебе. Приглянулся ты Илине. Значит, совсем без денег остался?
— Да, — смущенно ответил я.
Он обреченно вздохнул, посмотрел на официантку, снова почесал подбородок.
— А работать умеешь?
— В ремеслах я не искусен, но с чем-то простым справлюсь.
— Так и быть, накормим да ночлег дадим. А ты за услугу дров нарубишь. Руки не доходят, а давно пора. Идет?
— Идет, — ответил я, не веря собственному счастью.
Вскоре, сверкая от радости, словно яркая звезда на небосклоне, вернулась Илина и принесла мне ужин в глиняной миске: жареную телятину с кашей и большущую кружку клюквенной медовухи.
Я никогда не ел с таким наслаждением. А если и ел, то не помнил этого. Я жадно выскребал содержимое миски, позабыв о страхе, о чужих воспоминаниях, об усталости, об ужасном запахе в трактире и о косых взглядах других посетителей. Ел так, словно это был первый и последний раз в моей жизни. Пока не подавился.
— Ты забавно ешь, — хихикнула Илина, когда я закашлялся. — Когда ел последний раз?
Она все это время стояла рядом и наблюдала за мной.
— Возможно, день назад, может, больше. Не помню. — Я отпил медовухи. — Может, лучше присядешь?
Она кивнула и опустилась на скамью напротив.
— А как ты попал сюда?
— Повернул налево и оказался тут.
— А откуда ты сворачивал?
— Из лесу. А как там оказался — понятия не имею. Забавная история, да? — меня потянуло на искренность.
— То есть ты не знаешь, как попал в наши края?
— Да.
Илина задумалась.
— А тебе есть куда пойти, к кому податься?
— Нет, я даже не представляю, что находится за этим трактиром. Кроме того, что ты мне уже успела рассказать.
Неожиданно за соседним столом началось подозрительное шушуканье. Я решил, что им все еще не по душе мое присутствие, но потом заметил, что в таверну кто-то вошел. Гостей было четверо. Одеты они были в серые рубахи из холщовой ткани, подобные тем, что были у всех остальных мужчин, сидящих вечером в трактире, за исключением одного — на нем был красный кафтан с лисьим меховым воротником.
Илина обернулась, и улыбка мгновенно покинула ее лицо. Повисло томительное молчание.
— Сиди тихо, не высовывайся, — шепнула мне она и убежала на кухню.
Кажется, это были местные хулиганы. Слишком уж однозначной была реакция на их появление. Четверка заняла ближайший к выходу столик, прямо под лампой, там было немного светлее, и немедленно огласила свои требования:
— Илина, принеси нам выпить!
Я словно знал, что услышу нечто подобное.
Из кухни поспешно выскочила Илина, держа в руках четыре деревянные кружки, не меньше литра каждая. Под довольные возгласы шумных гостей поставила их на стол и получила за это звонкий шлепок по пятой точке. Взвизгнула и отскочила в сторону.
— Не хочешь к нам присоединиться? — поинтересовался мужчина, самый рослый и здоровый из шумной четверки.
— Нет! — задрала нос Илина, покраснев, как рак. Надулась и, возмущенно бормоча под нос какие-то ругательства, побрела на кухню.
Казалось, опасность миновала. Хулиганы занялись пивом, а я вернулся к ужину — на дне миски еще оставалось немного каши. Поступать расточительно с едой я не мог себе позволить. Хотя краем глаза продолжал следить за шумной компанией, словно чуял, что они еще покажут себя.
Кружки были большие, а пиво ядреное. Прилично отхлебнув, рослый и здоровый хулиган осмотрел зал в поисках чего-нибудь интересного. Взгляд его скользнул по самым темным уголкам трактира. И естественно, упал на меня.