- Так что ж?
- Я потерял много больше, чем деньги, - наконец вымолвил старый торговец. - Я потерял его! Как Бог, сотворив такое чудо, мог позволить этим глупым людям погубить его!
Ничего не понимающий Неффалим присел рядом с Иисусом.
- Да о чем это ты сейчас толкуешь? Объясни, наконец!
- Лекаря моего в соблазне обвинили, - сказав это, старик заплакал еще горше.
Неффалим ему ничего не ответил. Как любой еврей, знавший Закон, он понимал, что это означает. В Талмуде было ясно сказано - за богохульство соблазнителя неминуемо ждала смерть через побивание камнями.
- И сегодня я должен есть пасхального агнца? - внезапно прокричал Иисус. - Сегодня я должен радоваться и веселиться в честь праздника? У-у-у, нелюди!
В бессильном гневе своем старик взвыл и принялся раскачиваться, сидя на земле, закрыв руками лицо.
- Предали! Предали! Кому он мог помешать? Кто позавидовал его сердцу?
Затем старик внезапно поднял глаза на Неффалима.
- Неужели ты вчера ничего не слышал?
Неффалим отрицательно покачал головой.
- Отряд римских воинов и служителей храма вчера приходили в Гефсиманию. Они схватили его! Как опасного преступника, схватили! Они знали, что он любит гулять в этом саду. Знали! Кто-то специально донес... Как ты мог ничего не слышать?
- Я вчера рано уснул, - неловко признался Неффалим. - Ничего не слышал.
- Это потому, что он не касался тебя. Я его все время слышу, - признался старик.- Даже в руках будто его голос, вот здесь, на кончиках пальцев звучит так...
Горе старика было столь неподдельным, что, казалось, у него сейчас остановится сердце. Неффалим не знал, чем он может ему помочь, поэтому он просто сидел рядом с Иисусом, глубоко задумавшись. Но тут внезапно его лицо просияло.
- Сегодня же Пасха! - воскликнул он.
Старик непонимающим, отсутствующим взглядом посмотрел даже не на Неффалима, а куда-то сквозь него, не осознавая причины его такого необычайного возбуждения.
- Синедрион должен сегодня освободить преступника!
Иисус печально покачал головой.
- Всего лишь одного!
- Не думаю, что их много, - оптимистически настроенный Неффалим резво поднялся на ноги. - Пойдем со мной в город.
Но Иисус остался сидеть на месте.
- Ты не понимаешь, - печально промолвил он. - Я слышу, я это чувствую...
И, словно предчувствуя какую-то беду, которая должна произойти именно с Неффалимом, схватил его за край одежды.
- Заклинаю тебя, не ходи!
«Помешался!» - мелькнуло у Неффалима в голове. - «Точно, помешался!»
Но вслух он ничего не сказал и, мягко отстранив старика, быстрым шагом направился к воротам Шаллекет.
Иерусалим напоминал переполненный улей. Самый разношерстный люд переполнял столицу, казалось, что стены Иерусалима не в состоянии вместить в себя эти полчища, казалось, они были сделаны не из камня, а из какого-то гибкого материала. Некоторые из этих людей, неудовлетворенные жизнью на родине, приходили сюда в поисках счастья. Некоторых пригнало сюда извечное беспокойство, бурлящее в крови - вирус, доставшийся им от проходящих через их родные места пилигримов. Некоторые приезжали просто побездельничать в праздничные дни.
Неффалим проталкивался сквозь это море людей. Он шел настолько быстро, насколько мог. Временами ему казалось, что толпа несет его стихийно, страшно, как разбушевавшееся море, с которым бороться порой бывает так же безнадежно. Так продолжалось около часа, который показался Неффалиму адским. После свежего весеннего воздуха он задыхался от вони. Все эти люди, вспотевшие, раскрасневшиеся, плотно прижатые друг к другу являли собой сплошной больной и агрессивный организм, обладающий даже не сознанием, а лишь плотоядными инстинктами. Солнце, которое казалось новорожденным и таким невинным за городом, здесь превратилось в безжалостное чудовище, которое жгло, выжигало из города последний кислород, лишало людей рассудка. Наконец, толпа вынесла его на улицу, ведущую к бывшему дворцу Ирода, примыкавшему к башне Антония. Стало немного легче. По крайней мере, здесь, уже не стихия несла его, а он пошел сам, продираясь сквозь возбужденное полчище людей, алчущих праздника. Неффалиму удалось почти вплотную приблизиться к претории, и здесь он остановился. Остановилась и вся толпа. Иудеи не хотели осквернять себя входом в преторию, потому как тогда не смогли бы съесть праздничного ягненка, который, конечно же, уже каждого из них поджидал дома.
Неффалим с трудом поднял руку, чтобы вытереть пот, который струился у него по лицу. Платка он не смог бы достать даже при огромном желании, поэтому просто вытерся рукавом.
- Прокуратор еще не выходил на бему, - внезапно заявил невысокий плотный мужчина, обращаясь к Неффалиму. - Что ему наши праздники!