По сути, Неффалиму нечего было возразить на столь запальчивую тираду. Он молчал, собираясь с мыслями. Цельс, воодушевленный этим «красноречивым» проявлением замешательства, продолжил философствовать:
- И отчего христиане не хотят, чтобы к ним в секту вступали образованные, мудрые, разумные люди? Философы, например, или математики? Что, ум и знания - это качества дурны? Христиане считают, что да. Но если есть невежда, неразумный, даже несовершеннолетний - они принимают таких людей смело. Неужели христиане считают только такого рода людей достойными их Бога? Или их учение только и способно, что привлекать малолетних, низкородных, необразованных, рабов, женщин и детей? Вот смотри, Неффалим... Смотри... Я сам лично, видел... О, Боги, не начать ли нам разбавлять вино водой?
Предложение Цельса не было лишено смысла. Еще не произошло и первой перемены блюд, как оба собеседника уже были изрядно на подпитии, что качественно могло снизить уровень их беседы. Неффалим никак не мог допустить подобного, потому, как хороший хозяин, тут же согласился со своим гостем.
- Да, пожалуй, ты прав.
Неффалим сделал знак одному из рабов, и тотчас же на столах напротив двух лож появились кувшины с водой. Вероятно, предполагалось, что каждый из господ разбавлять вино станет самостоятельно, по своему вкусу.
- Так что ты видел, Цельсус? - спросил Неффалим после того, как вино, теперь уже разбавленное водой, вновь было разлито по чашам.
- А? - не понял Цельс.
- Ты говорил что-то о том, что сам собственными глазами видел, что, мол, христиане принимают в свои ряды лишь убогих каких-то.
- Ах, да! Совершенно верно, мой друг. Совершенно верно. Вот представь себе такую картину: в частных домах всякие там кожевники, шерстобитчики, валяльщики, словом, грубые мужланы, они же в присутствии старших или более разумных господ никогда не смеют и рта раскрыть. И это правильно. Пусть себе дальше молчат, потому что, по сути, им сказать нечего. Ни один простолюдин не выдержит испытания спором и не только потому, что никогда не изучал ораторское искусство, а просто потому, что голова его забита прямыми, как дорога, мыслями, неинтересными мыслями. Ему сказать умному человеку нечего. Его ум скучен, как степной пейзаж без растительности, рек, озер или гор. Однообразен его ум. Но что мы видим, когда такой вот кожевник остается наедине с любым ребенком или любой, еще более глупой и темной, чем он сам, женщиной? О, как преображается этот кожевник. Его плоский ум надувается, как жаба, в надежде поразить их воображение. Кожевник начинает рассказывать диковинные вещи. Он говорит, что не нужно оказывать почтение отцу и учителям, а слушаться только его, кожевника и тех, кто в его общине, таких же глупых и убогих, но напыщенных от сознания собственной исключительности, людей. Кожевник говорит о том, что учителя и отцы глупости одни болтают, что у них мысль парализована, что они не умеют делать ничего прекрасного, находясь в плену пустых предрассудков; зато вот он, кожевник, знает, как надо правильно жить, и если дети его послушаются, то будут очень счастливы и дому тоже счастье будет. Откуда? Свалится с небес что ли? Совершенно непонятно. Ну, да боги с ним, счастьем. Дело даже не в нем. Я к чему веду?
Цельс на секунду остановился, чтобы перевести дух. Помолчал немного, затем продолжил, словно заново поймав свою ускользающую мысль за хвост.
- А, вот... Стоит только такому вот грамотею-проповеднику увидеть, что во время его речей в комнату входит кто-то из людей просвещенных или даже отец этих несчастных детишек, как кожевник тотчас стушевывается. Правильно. Умному человеку-то ему сказать нечего. Но ведь находятся и такие наглецы, которые и вовсе подстрекают детей «сбросить узду», нашептывают им, что в присутствии учителей или отца они не желают проповедовать детям добро. Или не могут сделать этого. Ибо их якобы отталкивает низость отца и учителей. Дескать, люди эти окончательно испорчены, безмерно злы и потому наказывают своих учеников и детей. Поэтому, если дети хотят быть счастливыми, им необходимо оставить отца и учителей, уйти вместе с женщинами и другими детьми в, смешно сказать, какую-нибудь сапожную или кожевенную мастерскую, чтобы там обрести совершенство. Ну, не бред ли? Да любой здравомыслящий человек тебе ответит, что бред. Но, тем не менее, именно таким вот бредом твои любимые христиане и убеждают детей и женщин, засоряют их мозги ненужными и противоестественными человеческой природе, истинами...