Цельс, даже не подозревая о том, какие чувства терзают его нового знакомого, вовсю распоясался и даже предложил Неффалиму вечером зайти в гости к одной знакомой гетере. Неффалим поспешно отказался, покраснев до корней волос. Действительно, он даже не задумывался над тем, что за все время, что он жил после смерти, у него не было ни одной женщины. И дело даже не в том, что он тосковал о Сарре. Нет. Тут было что-то другое. Неффалим был настолько озабочен своим противоестественным положением в жизни, что даже мысли не допускал о том, что может позволить себе обычные человеческие радости. Его мозг, его душа привыкли жить без страстей, заменив их фанатичным желанием искупить грех и избавиться от проклятия. Было ли у него время на любовь, на страсть? Пожалуй, что нет. Неффалим просто не думал об этом. Но сейчас вдруг подумал и понял, насколько сильно ему не хватает человеческого тепла. Конечно, ни одна из женщин не сможет заменить ему покойную жену, его, наверное, единственную любовь. Но все же он долго хранил верность Сарре. Пожалуй, слишком долго. И он никоим образом не усугубит свое проклятие прелюбодеянием, если захочет жениться вновь, ибо развела его с Саррой смерть и невозможность смерти. С полным правом Неффалим назывался вдовцом, но при этом быть вечным вдовцом ему не хотелось. Да и христианство никоим образом не запрещало вдовцам вступать повторно в брак. Значит, и греха на Неффалиме никакого не будет. Но вот нужно ли ему все это? Не слишком ли высокую цену придется заплатить Неффалиму за мимолетное, длиною в человеческую жизнь, счастье? Платить за это разбитым сердцем вновь, когда Неффалиму придется хоронить вначале новую жену, а затем их общих детей, а затем и внуков... Нет, пройти через этот ад второй раз Неффалим не мог. Вся его жизнь и так состояла из одних только потерь. А одиночество - его вечный и единственный удел.
Да и одобрила бы его нынешняя семья появление новых наследников? Правнуки Неффалима и их дети, а впоследствии и дети их детей - вот тот костяк, тот остов, что помогает Неффалиму и его теневой империи держаться на плаву. А новые дети от другой жены рано или поздно посеют междоусобицу, решая с его нынешними потомками - кто главней. В общем, Неффалим решил подумать об этом потом. Быть может, заводить жену и не стоило. Но никто не запретит ему иметь любовницу. Неффалим считал, что имеет право, в силу сложившихся обстоятельств, на некоторые отступления от общих христианских законов. Правила нравственного поведения для всех одни, но ведь он - человек особенный, а стало быть, имеет право сам для себя корректировать эти правила. Но и об этом Неффалим решил подумать потом. Сейчас его больше всего занимала Галлия.
Неффалим написал письмо епископу Рима, Сотеру, обращенному в христианство еврею, который сменил на религиозном троне славного епископа Аникиту. В письме речь шла о желании Неффалима видеть епископа. Сотер ответил незамедлительно, сообщая, что встреча состоится обязательно, однако следует немного подождать, так как он ожидает прибытия епископа Коринфского Дионисия и епископа Сардского Мелитона, что должны были приехать в Рим инкогнито, дабы обсудить многие вопросы, в частности положение христианской церкви в Азии, а также вопросы сектантства, вызывающие все большую обеспокоенность.
Когда, наконец, оба епископа прибыли в Рим, на вилле Неффалима состоялась так давно ожидаемая им встреча. Вначале все поужинали, но скромно, без излишеств, так как, несомненно, почтенные старцы сочли бы чрезмерно богатый стол настоящим оскорблением их благочестия.
Неффалим много слышал о епископе Мелитоне, но видел его впервые, поэтому, не стесняясь, изучал его живое и любознательное лицо, лишенное удручающей маски надменности, которая обычно прочно закреплялась на лицах людей, искренне полагавших, что жизнь - это и есть одно страдание, и возводивших это страдание в ранг недостижимой добродетели. Мелитон обладал столь кипучей жизненной энергией, что невольно располагал к себе открытостью и искренней верой в то, что он на самом деле своею жизнью может изменить мир к лучшему.