«Нужен смысл, - в лихорадке обреченности думал Неффалим. Отрывочно думал. Инстинктивно. - Нельзя без смысла. Оно съест меня. Наверное, для него я - просто лакомство».
Серое, тусклое, что-то пустое заполняло собой все пространство вокруг Неффалима. Так что он и сам потерялся в пустоте, уже не понимая, где верх, где низ, где он сам. Ничто, ни верх, ни низ, в своей противоположности не имели ни малейшего смысла. И его жизнь, жизнь Неффалима, была меньше песчинки в бескрайности вселенской пустоты. И тоже не имела ни малейшего смысла. Зачем он? Почему он? Что можно в этом изменить? Само величие земное, власть земная, любовь - все тлен и прах. Секунда. Меньше секунды. А Темное вечно. Страх - велик.
«Меня съедают незаметно для меня же. Никто не обратит внимания на мою боль, потому что я - бессмыслица. Всего лишь бессмыслица. А тот смысл, ради которого я должен жить, недоступен мне, как и любому живому существу на этой земле. Его можно попытаться отыскать в Боге, на небе. А можно попытаться его отыскать на земле. Но эти попытки найти его или только на земле, или только на небе одинаково бессмысленны. Потому что этот смысл лежит где-то глубже, где-то выше. Он шире. Ни в какой замкнутый план бытия он не вмещается, потому что объемлет в себе - абсолютное ВСЕ, всю вселенную, а сам - превыше этой вселенной».
И глаза. Эти китайские глаза с прищуром. Потому что эти глаза смеются. Просто хохочут над глупостью Неффалима, выворачивая его глупость наизнанку. И не подскажут. Не подскажут. Смех сквозь туман слез...
Внезапно хлынул дождь. Одной сплошной стеной - дождь.
И Неффалим проснулся. Капли дождя стучали в его окно, серыми струйками стекая на землю. Невидимые нити, связывающие небо с землей. И холод. Жуткий холод, пробирающий до самых костей. Осень...
Кошмарный сон. Не случайный. Неффалим уже несколько десятилетий вообще снов не видел, и тут такое. Страшно было так, как будто в преисподней только что побывал.
Неффалим сел на кровати, потирая колено. В последнее время боль в колене беспокоила его все чаще. Да и, вообще, кости ломило неимоверно. Так что каждый шаг давался ему с превеликим трудом. Новое тело было каким-то хилым, потому Неффалим ужасно страдал. Его беспокоили не только суставы. У него еще изрядно пошаливала печень, отчего лицо его приобрело то ли желтоватый, то ли землистый оттенок, сердце все время то стучало, как сумасшедшее, то едва билось, отчего Неффалим часто страдал приступами внезапной слабости. Горе одно, а не тело. И что с ним делать? Как люди могут жить в подобном убожестве? Возможно, если бы Неффалиму в его первой жизни досталось такое тело, он бы не испытывал такого дискомфорта. Но поскольку ему было с чем сравнивать, он только и делал, что костерил новое тело, поминая недобрым словом безымянную потаскушку, выносившую гнилой плод, в котором ему теперь предстояло жить. Ничего, это не надолго. Особенно, если отказываться от лекарств и делать все для того, чтобы тело побыстрее износилось.
Предыдущее тело Неффалима пришло в непригодность после эпидемии чумы, которая разразилась в империи еще во времена Марка Аврелия. И причиной этой эпидемии послужила война. Рим вновь воевал с парфянами из-за влияния в Армении. Началось все с захвата Армении парфянским царем Вологесом III в 162 году, и гибели римских легионов, которые пытались противодействовать ему. В итоге парфяне вторглись в Сирию. Марк Аврелий перебросил войска из других уголков Римской империи и вытеснил парфян из Армении, заняв Северную Месопотамию. Однако случилось непредвиденное. Эпидемия чумы заставила римские войска отступить. Занесенная воинами в империю чума свирепствовала вплоть до 189 года. От нее умер и сам император Марк Аврелий, она же подкосила и Неффалима, который уже, было, думал, что с ним ничего не случится. Эпидемия шла на спад. Рим фактически вымер. То тут, то там в окрестностях можно было увидеть дым погребальных костров, чуть ли не на каждом жилом доме красовался нарисованный черной краской жирный крест, предупреждающий о том, что в этом доме - зараза.
Нет ничего удивительного в том, что, почувствовав первые признаки болезни, Неффалим бросился искать себе новое тело. Отыскать беременную женщину на огромном кладбище, в которое превратился Рим, оказалось непросто. Неффалим торопился, так как в его подмышках уже набухли алые бубоны с черным гноем внутри. Все чаще он впадал в забытье от жара. Медлить было нельзя. Женщине произвели операцию, после которой она не выжила, и умертвили старое тело Неффалима. В итоге на свет появился новый Неффалим, в больном синюшном теле недоношенного младенца. С тех пор и повелись у Неффалима всяческие недуги да болячки. Ну, да ничего. Хорошо еще, что в женском теле родиться не пришлось. Беременную не пришлось выбирать. Схватили, можно сказать, первую и единственную попавшуюся. Так вот... Да, жизнь...