Священнослужитель заверил Вечного Отца, что нет, и Неффалим сделал необходимые распоряжения на кухне. Поужинали быстро, создавалось впечатление, что Урбан торопится как можно скорее покончить с дежурными церемониями, чтобы перейти к делу. Неффалим, напротив, ел, не торопясь, словно собираясь с мыслями, и пытливо изучал папу. Урбан прибыл в Константинополь инкогнито, без кардиналов и епископов, один, сопровождаемый лишь своими телохранителями. Свое папское облачение он, по всей видимости, оставил в Риме, так как одет был подобно простому скромному дворянину той эпохи, но не как рыцарь. На нем были темно-зеленые короткие штаны, льняная рубашка, поверх которой была надета еще одна, шерстяная, и плащ с капюшоном. Впрочем, плащ сейчас лежал на полу. Обут он был в самые обычные кожаные башмаки без твердой подошвы с сильно загнутыми вверх носами. Уличные деревянные башмаки, все в грязи, Урбан оставил на полу, рядом с плащом.
- Поездка, надеюсь, была не слишком утомительной? - спросил Неффалим, откидываясь на спинку массивного деревянного стула и раскачивая в красивых изящных пальцах большой золотой кубок, инкрустированный нефритом. Казалось, что вина он больше не хотел.
Папа заметно разнервничался. Что, если вино отравлено? Он взял свой кубок в руку, однако пить не торопился.
Неффалим, с явным превосходством бессмертного над смертным, спокойно произнес, чуть наклонив голову набок.
- Пей смело, Одо де Лажери, пей смело...
Убран все еще колебался. Он боялся верить Неффалиму на слово, так как не знал о причине, побудившей Вечного Отца прислать за ним. Что, если он, Урбан, в чем-то провинился? Что, если для Неффалима он какая-нибудь помеха, которую необходимо устранить? Черт его знает, прости Господи, что у этого бессмертного может быть на уме?
Неффалиму уже стала надоедать излишняя подозрительность «главы» Церкви, потому он, притворно закатив глаза, раздосадовано воскликнул:
- Да пей же, вот несчастье!
И затем более спокойным голосом пояснил, казалось, очевидное:
- Неужели ты думаешь, если бы я хотел тебя отравить или каким другим способом убить, то непременно стал бы это делать в собственном доме? Убийцы нашлись бы и в Риме.
Эти слова, наконец, убедили папу, и он смело сделал большой глоток. На секунду зажмурился от удовольствия, а когда проглотил вино, то не смог сдержать восхищения.
- Чудо! Даже монахи - бенедиктинцы не выращивают такую лозу!
- Это потому, что их генерал не был знаком с виноделом Сципионом, - пробормотал Неффалим чуть слышно, намекая на то, что и сам Урбан принадлежал к этому монастырскому ордену, но у папы оказался отличный слух.
- Вы хотите сказать, что я и сам из бенедиктинского монастыря Клюни? А, собственно, кто такой этот Сципион? Имя римское... Просто мне показалось, что я нигде прежде не встречал... Даже в книгах... Да никто никогда и не упоминал, кроме вас, этого имени, - смешался папа под пристальным взглядом Неффалима.
- Сципион - это один мой старый приятель. Он умер еще во втором веке после Рождества Христова, - пояснил Неффалим не без раздражения, оттого, что ему приходится рассказывать о себе что-то личное.
Урбан все схватывал на лету, потому, чтобы замять неловкость, поспешил перевести разговор в иное русло.
- У вас красивые кубки, Вечный Отец. Только вот отчего вы приказали украсить их нефритом? По-моему, к столь благородному металлу больше подошли бы рубины или изумруды?
- Китайцы верят, что нефрит может спасти от отравления, - пояснил Неффалим.
Папа Урбан II скептически пожал плечами.
- Глупый и темный народ, эти китайцы.
- Отчего же?
- Всем известно, что от отравлений лучше всего защищает «жабий камень», - хмыкнул папа, словно говорил какую-то прописную истину.
- Нет уж, изволь пояснить подробнее, - почти в приказном порядке, с нажимом произнес Неффалим. Он обожал все новое, а про «жабий камень» слышал впервые.
- А зачем вам нефрит? Вы что, боитесь быть отравленным? Как известно, смерть вам не грозит, так что...
- Ближе к «жабьему камню», - попросил Неффалим, не считая нужным удостаивать Урбана ответом.
- Ну, как же? - удивился Урбан. - Я-то думал, что вам все на свете известно...
- Порой человеческая изобретательность опережает мои скромные знания, - быстро, словно укол кинжала, ответил Неффалим.
- «Жабий камень» достают из головы жабы в полнолуние. Его принято класть в емкость с напитком, и если камень меняет цвет, значит, напиток отравлен. Жаль только, что многие шарлатаны поднаторели подделывать этот чудодейственный камень, - терпеливо пояснил папа. Вот странность! Таких очевидных вещей - и не знать...
Неффалим едва сдержался, чтобы не рассмеяться папе Римскому в лицо. Он с трудом подавил улыбку, и, чтобы скрыть свою мучительную гримасу, сделал вид, что у него зачесалась нога, чтобы иметь законный повод наклониться под стол.