Назначенного числа, ровно через сорок дней, срока, обозначенного самим Хасаном, все придворные вновь собрались в тронном зале, дабы послушать отчет ас-Саббаха. Конечно же, в зале присутствовал и визирь Низам, которого так подло подставил друг юности Хасан, человек, который был обязан визирю всем.
Ас-Саббах уже развернул свои пергаменты, приготовившись приступить к чтению отчета. Он ждал от султана лишь знака. Мгновение торжествующий свою победу Хасан изучал спокойное лицо визиря.
Низам улыбнулся и почтительно склонил голову перед своим бывшим другом, предавшим его столь низко.
- Твой отчет написан изумительно красиво! - внезапно воскликнул Низам. - Даже я не знаком с переписчиком, который мог бы выполнить работу настолько совершенно!
Ас-Саббах одарил визиря презрительным взглядом. Подумать только! Великий визирь и вдруг опустился до такой ничтожной и жалкой лести! Низам растоптан, уничтожен! И сделал это он, Хасан ас-Саббах! Вволю насладившись унижением своего бывшего друга, Хасан ответил равнодушно:
- Я не обращался к переписчику. Я сам написал этот отчет!
- О! - восторженно протянул Низам. - Это писала рука великого мастера! Даже не верится, что это писал ты...
- Клянусь Аллахом, - воскликнул Хасан. - От первого до последнего слова, все в этом отчете написано моей рукой.
В тот момент ас-Саббах и в мыслях не имел, что может угодить в ловушку. Однако он явно недооценил Низама. Сам того не понимая, Хасан попался в капкан, который сам готовил визирю.
Он приступил к чтению отчета. Султан и все придворные слушали очень внимательно и просто диву давались, настолько мастерски он был составлен. Все слушали ас-Саббаха, буквально затаив дыхание. Низам стоял на почтительном расстоянии от чтеца, но ни разу не свел с него внимательных и чуть насмешливых глаз. От его взгляда Хасану становилось немного не по себе, но он для себя решил, что в визире говорит обыкновенная зависть проигравшего оппонента. Ас-Саббах дошел уже почти до конца второго пергамента, как вдруг прочел следующее:
- От северных провинций в казну Вашего величества поступило за прошедший год целых пятнадцать лягушачьих лап...
Хасан испуганно осекся, не веря своим глазам. Он вновь прочитал написанный собственной рукой текст, не веря, отказываясь верить написанному.
- О, нет... Это какая-то ошибка. Это чудовищное недоразумение, Ваше величество... Я не хотел... - забормотал он в ужасе.
Султан нахмурился, но все же милостиво разрешил Хасану продолжить чтение отчета.
- Итого, - с трудом произнес Хасан дрожащим от волнения голосом, в котором уже не было и тени прежней самоуверенности. - Из этого следует, что...
Хасан так и не смог закончить чтение. Он уронил пергаменты на пол, а сам распластался у ног султана, без устали твердя о том, чтобы ему даровали жизнь.
Султан, весьма раздосадованный подобным происшествием, дал знак своему, чуть не попавшему в опалу, визирю, поднять пергаменты с пола и дочитать отчет. Визирь с почтительным поклоном выполнил приказ султана. Однако, взяв в руки пергаменты и пробежав их глазами, склонил голову еще ниже.
- О, великий султан, - молвил он. - Мои уста не в силах произнести то, что написано на этих пергаментах. Прошу меня простить, но я не могу прочесть ЭТО вслух и в Вашем присутствии...
Хасан ас-Саббах не был обезглавлен тут же лишь потому, что с утра султан был в прекрасном расположении духа. Хасану просто приказали сию секунду отправиться в далекую ссылку, подальше с глаз султана. А визирь Низам вновь был осыпан различными милостями. Хасан не знал, как визирю удалось подделать его почерк и подменить отчет, однако он никогда не забывал о том, как из него, Хасана ас-Саббаха, сделали вначале посмешище, а затем изгоя. Много позже, уже обретя немыслимую власть, он отомстил и визирю, и султану, безжалостно убив обоих. Но это случится потом, а пока Хасан, опозоренный и униженный, отправляется в ссылку в Египет, где становится последователем исмаилитов.
Неффалим не видел ничего необычного в том, что человек, сделавший месть главной целью своей жизни, примкнул именно к исмаилитам, секте, которая конфликтовала со всем прочим исламским миром. А начался этот конфликт давно. Еще в седьмом веке среди мусульман появились шииты, сторонники зятя и двоюродного брата Магомета Али. Когда Али был убит, вокруг шиитов стихийно сплотились все, кто был недоволен существующей властью. Ведь теперь халифами становились лишь арабы из рода Омейдов. Шииты считали их власть незаконной и винили во всех бедах и неурядицах, происходящих в стране. Шииты считали, что только прямые потомки пророка Магомета могли стать на страже истины и закона. Все вожди шиитов, имамы, являлись прямыми потомками Али, а значит, восходя к пророку, имели законное право на власть. Однако и в среде аутсайдеров шиитов вскоре наметился раскол. Это случилось в 765 году, когда умер шестой имам, сменивший Али, его преемником был избран не старший сын Исмаил, а младший. Естественно, что это привело к бунту, так как была нарушена традиция прямого наследования. То есть шииты раскололись на тех, кто был недоволен таким решением и остался верен Исмаилу, и на тех, кого все в этом решении устраивало. Тех, кто считал законным имамом Исмаила, и стали называть исмаилитами. У Исмаила был сын, Магомет, вот с него-то исмаилиты и стали вести отчет ветви «скрытых имамов» и боролись за возрождение их власти. Полной неожиданностью для всех было то, что проповеди исмаилитов снискали успех. Причем, к ним потянулись люди совершенно разных социальных слоев общества. Правоведы и богословы были убеждены в справедливости требований исмаилитов и потому поддерживали их. Людей ученых привлекали изящные, почти изощренные философские толкования веры и Корана, которые предлагали последователи Исмаила. Людей простых и бедных привлекала в исмаилитах простая программа действий, основанных на деятельной любви к ближнему своему.