Йоля тоскливо прислушивалась к ужасным звукам за стеной. Магда разучивала очередной этюд. Может, если денег совсем не будет, они это пианино продадут? Хотя мама, конечно, на это никогда не пойдет. Бабушка, у которой поминутно болела голова, уже робко предлагала однажды избавиться от пианино «ужасно расстроенному, к тому же», но мама ответила «только через мой труп», и Магда, победоносно показав Йоле язык, ушла в комнату действовать всем на нервы. А было бы здорово, если б пианино и впрямь продали!
Йоля так размечталась, что не заметила, как хлопнула входная дверь. Очнулась она от своих радужных мечтаний лишь тогда, когда услышала мамин голос в прихожей. Она разговаривала с каким-то незнакомцем. То, что это был незнакомец, Магда поняла сразу, потому что голос мамы был встревоженным, а она никогда не повышала голоса просто так. А сейчас она говорила громко, почти с вызовом. До Йоли долетели слова:
- Лех Павельский - это мой муж, а что вам, собственно, от него надо?
Йоля испугалась, что что-то нехорошее случится, и вышла к маме в прихожую. Там она увидела не одного незнакомца, а трех: двух немецких офицеров и доктора, одетого во все белое.
- Какая у вас прелестная малышка, пани Павельская! - сказал доктор, наклоняясь к ней. Йоля еще не знала такого слова, поэтому прижалась к маминой ноге и тогда уж смело ответила доктору, что никакая она не прелестная. У доктора все лицо было закрыто повязкой, были видны только маленькие серые глаза с очень колючим взглядом. Йоле он очень не понравился, этот доктор. А уж когда он достал из своего чемоданчика шприц, Йоля и вовсе расплакалась. Она ужас как боялась уколов. А тут еще мама стала нервничать, говорила что-то офицерам, что они не имеют права, но офицеры показали ей какую-то бумажку, и тогда мама и вовсе расстроилась.
- Все будет хорошо, дорогая, - сказала мама и первая протянула руку для того, чтобы доктор у нее кровь взял.
Пока доктор делал свое дело, один из офицеров прошел в комнату, где Магда занималась, и привел ее тоже в прихожую. Второй офицер сказал, что, может быть, доктору удобнее будет в комнате работать, но мама сказала, что нельзя, потому что там бабушка спит, и она испугаться может. Но офицер сказал, что у него приказ, и все равно бабушку тоже проверить надо.
- Да на что нас проверять? - почти расплакалась мама, но бабушку Стасю все-таки разбудила.
Потом доктор у всех взял кровь, даже у маленького Яся. А затем офицеры спросили маму, когда возвращаются остальные члены семьи, но доктор сказал, что ему довольно и этих детей, но вот папу проверить стоило бы. И они все расселись в комнате, чтобы ждать папу. Магде они запретили играть, и Йоля подумала, что офицеры не такие уж и плохие. Мама и бабушка сидели с каменными лицами, и Йоля стала бояться, что про ее день рождения все совсем забудут, и никакого сюрприза не будет. Да так они все долго сидели и ждали папу, что Йоля и не заметила, как уснула.
Проснулась она, когда офицеры уже ушли. И папа, и братья были уже дома. Все громко обсуждали то, что произошло. А папа, увидев, что Йоля проснулась, тихонько сунул ей в руку две сливочные помадки и подмигнул. Так Йоля поняла, что это и был сюрприз.
Спустя неделю после этого странного происшествия в квартире Павельских, Неффалиму позвонил Вольфдитрих Эйх и доложил об успешном завершении поисков.
- Несомненно, это именно те люди, которых вы искали, Магистр.
- Очень хорошо, - Неффалим довольно потер руки.
- Но есть одно «но», Магистр, - бесстрастно отозвался Вольфдитрих, никак не воодушевленный радостью Неффалима.
- Что еще?
- У Павельских есть родственники-евреи со стороны матери. Пани Павельская на треть еврейка, но вышла замуж за чистокровного поляка. Ее родственники сейчас находятся в Хелмно и Треблинке. Раньше ее родственники проживали в гетто города Лодзь, но их переправили в Хелмно еще с первой волной.
- А лагерь Хелмно не рассчитан на длительное проживание людей. Он строился лишь для быстрого их уничтожения, - закончил за Эйха Неффалим.
- Именно. Нет уверенности в том, что ее родственники уже не погибли в газовой камере.
- Это очень скверно, Вольфдитрих. Очень. Ты, кажется, сказал мне, что все уладишь.
- Мы ликвидировали Гейдриха. Но операция по «окончательному решению еврейского вопроса» уже была запущена. Я лично присутствовал на Ванзейской конференции и, уверяю вас, что больше ничего сделать было нельзя.
- И все же проверьте Хелмно.
- Так точно. Группа уже выехала. Но надежды мало.