Палата оказалась просторной и светлой. Правда, без излишеств. Строгая и скучная больничная атмосфера насквозь пропитала комнату. Явно было, что этих девушек никто не навещал. В палате не было даже цветов.
- Ну-с, - протянул Вильям. - Как наше самочувствие?
- Нормально, - нестройный хор голосов.
- Кормят как? Не жалуемся?
- Господин доктор, фруктов бы побольше...
- Фрукты - это хорошо...Это надо. Я распоряжусь. Жалобы какие-нибудь?
- Спину ломит, - все та же бойкая девица, которая о фруктах говорила.
- Ничего, пройдет.
- На прогулке вот были...
- Хорошо.
Глаза Вильяма перебегали с одной пациентки на другую. Он улыбался, глядя на девушек. Рольф, напротив, скучающе и без улыбки посмотрел на каждую из шести. От его взгляда они как-то съеживались, словно их холодной водой поливали.
- А это кто, новый доктор? - пискнула одна, самая храбрая, и сильно побледнела, когда Рольф перевел на нее взгляд.
- Я закончил, - шепнул Рольф Вильяму.
Оставив без внимания вопрос девушки, Вильям вышел из палаты. Рольф последовал его примеру. Оказавшись в коридоре, Рольф облокотился спиной о стену.
- Устал? - сочувствующе спросил Вильям.
- Да, так... Голова разболелась.
- Ну, ничего, ничего. Я тебе таблетку дам. Так что там с эмбрионами? Хозяин звонил сегодня. Просил поторопиться...
- Я бы выбрал вторую от окна. Плод абсолютно здоров. Сильные гены. Отец ребенка, кажется, с примесью восточной крови.
- Добро. А что с остальными? Бракованный материал?
- Да нет, не бракованный, просто Хозяин просил выбрать самое сильное тело. Я и выбрал. У той, что рядом с дверью лежит, в роду имелись раковые больные, у другой сердце слабовато, у третьей...
- Хорошо, я понял, - Вильям поднял руку, давая понять, что верит Рольфу на слово.
- Как насчет таблетки?
- Да, идем.
Рольф хоть и выполнил поручение Магистра, подобрав ему новое тело, однако все равно не мог понять, каким образом происходит этот обмен старой оболочки на новую. Вильям сказал, что в тот момент, когда ребенок появляется на свет, он должен будет сделать Неффалиму смертельную инъекцию. Время необходимо рассчитать точно, чтобы первых вдох новорожденного совпал с последним выдохом Неффалима, иначе Магистру придется торчать в Междумирье. Что такое Междумирье, никто не знал, однако, вероятно, Неффалим не очень любил там бывать.
- А, вообще, нам с тобой этого никогда не понять. Мы же просто смертные...
Рольф вынужден был с ним согласиться. Действительно, крайне трудно пытаться представить то, что сможешь увидеть лишь после своей кончины. Конечно же, Рольф в силу своего врожденного таланта Предсказателя, был мистиком, но и у его разума существовал какой-то предел. Объять необъятное он не мог. С него достаточно и того, что он видит будущее, словно это будущее уже кем-то проиграно и записано на пленку, а он ворует эти фильмы, смотрит. А вот Неффалим, тот их режет, делает монтаж, корректируя сюжеты по своему желанию, не удовлетворяясь простой ролью зрителя. Он режиссер. Великий режиссер всей земной жизни.
Вот и сейчас. Задание, которое получил Рольф от Магистра, казалось невероятно сложным. Предсказателю еще никогда не приходилось просматривать чужие видения. Это была иная реальность, находившаяся за гранью его собственной души. Чужая реальность, с чужими кошмарами. Там все не так. Там все иначе.
Рольф, вернувшись домой, несколько раз прочел «Откровение», пытаясь настроиться на работу. Однако у него ничего не получалось. То ли Иоанн Богослов был более сильным Предсказателем, то ли сам Рольф Шнурре был слишком оптимистичен для того, чтобы в полной мере слиться с грядущим Апокалипсисом. Может, даже и не верил до конца в то, что написано. Рольф чувствовал какой-то подвох. Скорее всего, тексты много раз корректировались, а подлинного «Откровения» святого Иоанна у него, естественно, не было. Или все-таки дело не в этом? Что, если «Откровение» подлинное, а он просто не может, потому что ему не хватает сил? «Нет, - решил Рольф. - Я все же сделаю это. Даже если на работу уйдут годы. В конце концов, это же чужие предсказания, а работать с чужими пророчествами я буду впервые. Оттого и проблемы мерещатся». Решив для себя не пасовать перед трудностями, Рольф вновь углубился в чтение. Он читал и перечитывал текст, пока не выучил его наизусть. Рольф, вооружившись карандашом, делал какие-то пометки в книге, а также что-то записывал в тетрадь. В его записях, на первый взгляд, отсутствовала какая-либо система, настолько хаотичными они казались, но это было совсем не так. В его записях царил не беспорядок, а только одному ему понятный порядок. Это была целая система символов, ассоциаций, видений. И еще было много цифр, которые вовсе не всегда являлись датами. В конце концов, Рольф так увлекся работой, что начал считать ее настоящим делом всей своей жизни.