Перед глазами Нэшвила замаячила дверь какой-то забегаловки, и он, не колеблясь, толкнул ее и зашел внутрь. Присев за барную стойку он, несмотря на ранний час, заказал себе виски и углубился, почти нырнул в глубокий стакан.
Бармен без устали протирал кристальной чистоты стаканы, и это отчего-то раздражало. Нэшвил засопел и по-детски, словно устраивая какую-то каверзу, попросил его налить еще виски. Отвлечь от бессмысленного занятия. Вот что! Вывести из себя, надоедать, пока бармен не наорет на него. И не вышвырнет. Вот. Прекрасно понимая всю бессмысленность своего спонтанного желания, Рон разозлился еще больше. Господи, и зачем он сюда прилетел? На что ему этот Париж? Напиться можно было и дома.
Нэшвил хлебнул виски и принялся поверх очков изучать стены бара. Стилизованный под средневековый трактир, бар казался довольно мрачным, но, вероятнее всего, это было следствием дурного расположения духа единственного его посетителя в этот час. Рон вздохнул. Можно было только представить себе, насколько здесь может быть уютно, если зажечь все свечи на столиках, а затем присесть с кружкой «Глинтвейна» у камина, вытянув вперед, к живительному огню, ноги. Оттаять. Так бы и душа, пожалуй, могла оттаять...
Бармен скучающе оглядел кристально чистую посуду, вздохнул, и, взяв в руки тряпку, принялся механическими движениями протирать стойку. Рон, скорчив непередаваемую гримасу обреченности, попросил еще выпить.
- Вы американец? - спросил его бармен, поставив новую порцию виски на стойку.
- Да, - коротко ответил Рон, но потом, вспомнив, о невероятном снобизме и даже определенного рода ксенофобии, которые свойственны всем, ну, или почти всем французам, добавил на чистейшем языке Бальзака. - Да, я только что прилетел.
Скучное выражение в мгновение ока исчезло с лица бармена, как только он услышал французскую речь.
- О, это замечательно! Вы впервые в Париже?
- Нет
- По делам приехали?
- Нет.
- В отпуск?
- НЕТ!!!
Рон начал злиться уже не на шутку. Неужели этот кретин не видит, что ему паршиво? Не видит этой темно-синей неприязни, которая исходит от него?
- Значит, по делам,- словно не слыша Рона, продолжал мелодично грассировать бармен. - Кстати, о делах...
О, Господи!
Рон встал и, положив на стойку несколько купюр, повернулся лицом к двери. Но не успел он сделать и нескольких шагов, как услышал за спиной голос бармена, внезапно утративший все эмоции. Его голос походил на клумбу, с цветов которой внезапно исчезли все краски. Безликие, серые, металлические ноты звучали в этом голосе. И Рон вдруг вспомнил...
- Некуда спешить, господин Нэшвил, - по-английски, с легким акцентом. - По правде сказать, я не был уверен, что вы придете в «Le Jardin», поэтому нам пришлось встретиться здесь.
- Какого?.. - мгновенно протрезвев, Рон обернулся и вперился глазами в бармена. Некоторое время пристрастно изучал, а затем, словно решив для себя какую-то головоломку, вернулся к стойке.
- Нет-нет, ну что вы! - заметив, что Нэшвил сделал попытку вновь присесть на венский стул, бармен жестом указал на столик в уголке зала. - Пожалуй, нам будет удобнее там.
- Дмитрий Афанасьев? - наконец выдавил из себя Рон. Каждый звук давался с трудом, колючкой застревая в гортани. - Да кто вы вообще такой?
Дмитрий ничего не ответил и прошел к столику. Отодвинул стул, сел. Рону ничего не оставалось, как последовать его примеру. Они сидели и молча изучали друг друга. То есть изучал, скорее, Рон, а Дмитрий спокойно разрешал ему делать это.
- Может быть, кофе? - наконец нарушил молчание Дмитрий.
- Кто вы такой? - наконец выдавил из себя Рон.
- Я уже имел честь представиться вам по телефону, и вы просто не представляете себе, насколько я рад познакомиться с вами лично, профессор.
- Кто вы такой? - повторил свой вопрос Нэшвил со смешанным чувством страха и негодования.
- Моя личность сама по себе покажется вам не заслуживающей внимания, профессор. Полагаю, что для вас определенный интерес может представлять лишь ОРГАНИЗАЦИЯ, которую я представляю. Может быть, все же выпьете кофе? - с этими словами, Дмитрий протянул руку к центру стола и нажал на кнопочку вызова.
Помимо воли, Рон оглянулся по сторонам абсолютно пустого бара в поисках официантов. Из служебной двери во мгновение ока появилась девушка, одетая не в униформу, а в безликие серые брюки и бесформенный свитер. Весь ее внешний вид словно кричал: я - никто, и вы в меня никогда не запомните. Девушка-пустота. Дмитрий на языке жестов что-то сказал девушке, и та, кивнув, прошла за стойку.