Внезапно Неффалим услышал чьи-то голоса. Один голос показался ему смутно знакомым. Сарра? Нет, голос жены был нежным, поющим, а этот голос - громоподобным. К тому же, он не мог разобрать ни слова из того, что произносилось. Второй голос был абсолютно незнакомым и более низким, отчего делался резким и каким-то опасным. Потом Неффалим понял, где он мог слышать первый голос. Тот женский крик, когда он умер. Несомненно, что он слышал именно его. Ему не терпелось посмотреть на ту, что так сопереживала его боли в момент смерти.
Глаза Неффалима уже успели привыкнуть к свету, поэтому он надеялся, что сможет разглядеть повнимательней ту загадочную женщину.
Голоса приближались. Они буквально оглушали. Они подошли к Неффалиму и склонились над ним. Огромные человеческие головы: мужская и женская. Неффалим не на шутку испугался, так как никогда еще не встречал людей такого большого роста. Они напоминали великанов из языческих мифов. Он почувствовал, что его сердце готово от страха выпрыгнуть из груди, так сильно оно заколотилось. Было так страшно, что Неффалим буквально онемел, хотя и раскрывал рот, инстинктивно пытаясь закричать. Страх сдавил горло так, что крикнуть он не мог. Головы смотрели на него. Увидев, что он открыл рот, мужчина что-то сказал женщине, и она улыбнулась. Неффалим не мог разобрать ни слова. Более того, он готов был поклясться, что никогда прежде не слышал этого языка. Хоть и переслушал их за свою жизнь вдоволь. И в этом нет ничего удивительного. Он торговал на базарах, а значит, наслушался за всю свою жизнь разных диалектов и языков. Ни на коптский язык, ни на арамейский, ни на греческий эта речь не походила. Впрочем, однажды он краем уха слышал двух купцов из Ирана. Что-то похожее на их язык ему удалось уловить то ли в речи, то ли в интонации этих двух великанов. Было страшно, но потом Неффалим увидел, что эти двое улыбаются ему, и немного успокоился. Он решил пока ничего не говорить, а подождать и увидеть, что будет дальше. Говорить казалось бесполезным. Он не знал этого странного языка, и как же ему можно быть уверенным в том, что они поймут его. Или все же поймут? Если они Божьи посланцы, значит, должны понять. Ведь Бог, разрушая Вавилонскую башню, смешал все языки для того, чтобы люди перестали понимать друг друга, наказал их так за гордыню. Но сам-то Бог и его ангелы должны понимать всех людей.
Тем временем, пока Неффалим размышлял, говорить ему или нет, женщина взяла его на руки и долго ласково смотрела. В ее глазах теплым светом плескалась любовь и невероятная нежность. Неффалим совсем успокоился. Он понял, что так любить могут лишь ангелы, поэтому почувствовал себя в абсолютной безопасности.
Женщина тем временем обнажила полную грудь с темными жилками и поднесла огромный коричневый сосок ко рту Неффалима, что заставило его вновь испугаться. Этот сосок был даже больше его раскрытого рта, он доставал до носа и упирался мягким теплом в его подбородок. Он отвернул голову, не понимая, что все это должно означать. Но женщина была настойчива. Ее огромные пальцы сдавили сосок, и из него брызнула струя горячего сладкого молока. Она настойчиво запихнула свой сосок в рот Неффалиму и снова сдавила грудь. Молоко вылилось в рот Неффалиму, и он почти захлебнулся, с ужасом понимая, что, скорее всего, утонет, если не проглотит его. Молоко лилось и лилось, а Неффалиму приходилось глотать. Сосок давил на него, и ему вновь сделалось страшно. Он никогда не касался губами ничьих сосков, кроме материнских, что вскармливали его, когда он родился. Потом еще соски жены, которые он благоговейно целовал за то, что они кормили его детей. Все! Он не прелюбодей, чтобы так поступать. Сосок огромной незнакомой женщины у него во рту, а он ничего с этим не может поделать. Его спеленали, и у него не остается выбора. Он в Аду, а не в Раю. И эти великаны не ангелы, а демоны, которые насильно заставляют его совершать грех, чтобы он не мог встретиться с Богом. Искусители! Неффалима охватило отчаяние.