Острая жалость к этому несчастному существу пронзила сердце Рона, что не ускользнуло от внимания Мицуне.
- Не следует относиться к клонам, как к людям, - заметила японка. - Объект исследования не может становиться объектом личной привязанности. Вы же не влюблялись в своих головастиков, верно?
И эта туда же! Дались им эти головастики! Можно подумать, что все эти умники чем-то другим у себя дома занимались, прежде чем попасть в лабораторию ОРГАНИЗАЦИИ! Дура эта Мицуне! Вот что!
- Шесть клонов, которым во время эмбрионального развития вводили тератогены, родились анацефалами. Разумеется, они не выжили. Выжил только этот.
- Он что, анацефал? - не поверил Рон. - Но как же он живет без головного мозга?
- Нет, он не анацефал. Так, обыкновенный дебил со множеством патологий. В любом случае, настоящий Альберт Эйнштейн умер в возрасте семидесяти шести лет. К нам в лабораторию поступил его генетический материал только после его смерти, стало быть, всем клонам в момент рождения уже было семьдесят шесть лет. Все младенцы родились генетически идентичными именно этому возрасту. Стало быть, их организм унаследовал все болезни, присущие Альберту Эйнштейну в этом преклонном возрасте. Мы вообще считаем чудом, что его клоны, содержащиеся здесь, прожили по шестнадцать лет. В этом отношении их, пожалуй, можно считать долгожителями.
Мицуне последовала к следующей камере. Включила свет, и Рон увидел спящего подростка, невысокого и мускулистого.
- Альберту-2 мы создали специальные условия развития уже после его рождения, - сказала Мицуне.
- То есть вы хотите сказать, что не кормили его мать Зидовулином или Даназалом? Кокаин тоже табуировали? - не удержался от сарказма Нэшвил, но Мицуне не поняла иронии.
- Нет, спокойно пояснила она. - Мы вводили тератогенные вещества лишь Альберту-1. Альберт-2 получал и получает недостаточное питание при тяжелых физических нагрузках. Как мы и планировали, вырос он мускулистым, но низкорослым. Альбертов-2 у нас содержится около семнадцати клонов. Они встречаются на тренировках. Мы разрешаем им общаться между собой. Но мы существенно ограничиваем им допуск к наукам. Они все время работают, так что времени на то, чтобы научиться читать и писать, у них попросту нет. Хотя, надо отдать им должное, они довольно сообразительные.
Сообразительные! Слово как-то уж очень сильно резануло слух Рона. О ком они вообще говорят? Они же говорят о гениальном физике Альберте Эйнштейне! И тут такое унизительное слово... Альберт Эйнштейн, видите ли, всего лишь сообразителен. Как ученый, Рон всегда выступал за чистоту экспериментов и потому понимал, что для ОРГАНИЗАЦИИ клоны Эйнштейна имеют не большее значение, чем лабораторные мыши, но все-таки, как человек, Рон не мог не относиться к ним как к людям! Ему было жаль клонов, оттого, что они лишены возможности видеть иную реальность, жить в иной реальности за пределами этих клеток!
Представитель клонов Альберт-3, в отличие от своего генетического двойника Альберта-2, напротив, получал очень калорийное питание при минимуме физических нагрузок. Ничего удивительного, что этот клон страдал ожирением. Альберт -4 был невысоким и тощим, так как в период роста его морили голодом. Эталоном всех жизненных показателей был клон Альберт-5. Он был высоким и мускулистым, напоминая по своей фактуре чуть ли не Аполлона Бельведерского. Естественно, что Альберт-5 в период роста получал здоровое, сбалансированное питание и неплохие физические нагрузки.
- Как видите, - говорила Мицуне. - Все клоны получились очень разными. Но их всех связывает одна проблема - это их возраст. Сейчас мы пытаемся претворить в жизнь теории некоторых наших сотрудников, касающиеся генетического омоложения. Альберт-5, точнее Альберты-5, лично принимают участие в разработках. Их коллективный ум поистине поражает, но они прекрасно осознают свое положение, потому эти исследования превратились для них в некую гонку, призом в которой является жизнь.