Неффалим был очень зол. Он, подобно маньяку-убийце, не мог смириться с тем, что принадлежащий ему человек вышел из-под контроля. Это необходимо было изменить. Иисус по-прежнему был обязан своей жизнью только Неффалиму, так пришло время хотя бы проявить благодарность.
Глава двадцать вторая. Начало
Под голубым куполом неба, в самом центре земли живет вечная любовь. Ах, как хотел бы отыскать ее Неффалим, но она прячется от него, пря-я-ячется... Хныча, канюча, как ребенок... Бежать! Неффалим побежал, но чем дальше он бежал, чем дольше он жил, тем плотнее становился воздух, тем темнее становился мир вокруг него! Как будто бы Бога в этом темном мире и вовсе не существовало! Да разве может существовать Бог, если в мире существует зло? По какому такому образу и подобию Бог создал человека? Если по своему, то Бог жесток, как человек, глуп, как человек, и великодушия в Нем - ноль. Бог - ревнив и мстителен. Бог - кровожаден, ибо таким его видят люди. Не таким ли видят Бога иудеи, да и христиане тоже? Или нет? Может, все не так? На самом деле не так? Все так, так... Все именно так. И никак иначе. Люди, верящие и поклоняющиеся такому Богу, не могут быть терпимыми и сострадательными. Они не могут быть сдержанны. Бог - как зеркало человеческой души. В Боге отражаются люди. Или же Бог отражается в душах людей? Скорее, наоборот. Бог, который может оскорбиться мыслями или убеждениями своих творений, которые несоизмеримо слабее его самого - это не Бог. Бог, осуждающий на вечные муки тех своих созданий, которые всего лишь исповедуют иное вероучение - в этом ли Его хваленое милосердие? Бог, нетерпимый, жестокий, злопамятный Бог, не может создать ничего доброго, справедливого и прекрасного... Может, это не Бог создал человека по своему образу и подобию, а сам человек сотворил себе Бога, похожего на себя?
Как чертовски прав был философ... Какой философ?
Неффалим в нетерпении защелкал пальцами.
Как его? Гольдштейн... Нет... Голь... Голь... Ведь точно, на «голь» начинается? Де Голль? Да нет, но тоже француз. Этот, как его? Гольбах! Точно! Гольбах Поль Анри.
«Истинно, так! Истинно так! Я творение слабое, так зачем же меня так? Что я такого сделал? Я всего лишь допустил ошибку! Самую обыкновенную человеческую ошибку. Ведь я же человек... Человек? Пожалуй, что так. Да, точно, я человек. Так за что же мне такая мука? Что я такого сделал? Та казнь - это случайность... Я случайно был там. И вовсе мне неинтересно было смотреть. Если разобраться, то и вовсе даже неинтересно. Интересно мне другое. И почему это из всей толпы глазевших на казнь людей проклятым оказался лишь я? Вот Агасфера за дело наказали. За дело. Он заслужил. Но меня-то за что? Я же ничего плохого не делал! Напротив, чашу для вина подарил... Чашу для вина...»
Неффалим тихонько захихикал, прикрывая рот руками. По его щекам градом катились слезы.
«Вот умора! Эту чашу я же сам сделал! Вот этими вот самыми руками. Ну, может, и не совсем этими, но своими же руками. Это точно! Священный Грааль они ищут! С ума сойти! Какая-то глиняная ерунда, обыкновенный сосуд, а туда же - Священный Грааль... Во что только не верят люди! Любую мелочь способны в культ возвести. А вот отчего тогда Богов убиваете? Пришло к людям чудо, и его тут же непременно убить надобно! Как это по-человечески... Но я же не убивал! Я-то не убивал! Не я казнил твое чудо, твое творение, Господи! Так за что же меня? Я полюбил созданного Тобой Сына, Господи! С первого взгляда почувствовал! А ведь многие даже никакой любви к Нему, к тому Иисусу, не чувствовали. А я вот чувствовал! Ты же помнишь, Господи? Ты же помнишь? А люди... Ух, какие люди! Им любого Бога подай на землю, они его непременно тут же и убьют! Но не я. Я совершенно другой, Господи. Я - другой. Если я и был в чем-то виноват, то уже давно раскаялся. Ты же должен понять. Я больше не могу жить непрощенным. Не могу! Если человек виноват перед кем-то, то он имеет право попросить прощения и получить его, если не на земле, то на небе. Господи... Господи... ГОСПОДИ!!! Как я хочу, чтобы ты услышал меня. Как же я этого хочу!»