- Если у меня будет свободное время, я обязательно его послушаю, - говорил он Сарре. - Потом приеду и все тебе расскажу. Говорят, его легко узнать. На главной площади вокруг него собираются целые толпы.
Сарра стояла у очага и задумчиво помешивала в котле мучную похлебку.
- В толпу собираются не только добрые люди, - заметила она. - Будь осторожен с деньгами.
- Обещаю, - ответил Неффалим, с болью думая о том, что им придется расстаться. Даже кратковременная разлука казалась ему ужасной.
- Я буду тревожиться за тебя, - сказал он.
Сарра улыбнулась ему в ответ.
- Не тревожься. Я могу попросить сестру, чтобы она заглядывала ко мне, если тебе так будет спокойней.
- Было бы совсем хорошо, если бы ты пожила у нее, пока меня не будет. А вдруг ты рожать начнешь!
- Еще рано, - неуверенно ответила ему Сарра. - Я думаю, что это случится, когда ты уже будешь дома.
- Я сегодня утром говорил с Клеопой, он сказал, что будет рад, если ты поживешь в их семье. Поможешь сестре прясть шерсть. Он недавно остриг своих овец, так что работы хватает.
- Ну, конечно, - усмехнулась Сарра. - У Ревекки всегда найдется для меня дело!
Неффалим вскинул глаза и в упор посмотрел на жену. Что-то неприятное шевельнулось в его душе. Но сил рассердиться на Сарру он не нашел, поэтому сдержал себя. Постарался ответить жене как можно мягче, словно хороший учитель ученику.
- Не следует ей завидовать. Клеопа хороший и работящий человек. У него и Ревекки семеро детей, им всегда нужна помощь.
- А нам разве нет?
- Я могу пока и сам прокормить нас.
Сарра махнула рукой.
- Как хочешь. Если тебе так будет спокойнее, я поживу у них.
- Вот и славно.
Неффалим поцеловал жену и вышел из дома.
Через шесть дней караван торговцев, идущий в Иерусалим, достиг столицы. Шли через Семарию, сделав остановку в Сихеме, чтобы пополнить запас провизии и воды. Это был единственный город, в который они зашли, все больше добывали воду в колодцах по пути следования каравана. И чем дальше караван уходил от Назарета, тем тоскливей становилось Неффалиму. Скудость природы, теперь окружавшей его, унылая бесконечная полоса неприветливых сухих земель. Да разве можно сравнить этот нескончаемый пустой желтый цвет, которым изобилует Семария и Иудея, с изумрудными красками его родной Галилеи? Да и сам Иерусалим казался каким-то исполинским, с огромными постройками, среди которых и дышалось-то тяжело. Совершенно не понятно, как здесь можно жить. И этот шум, вечный шум, в который сливались множества голосов, говоривших на арамейском, греческом, еврейском и даже на тех наречиях, которых Неффалим и не слышал никогда. Лошадиное ржание, вопли ишаков и ослов, кудахтанье кур. Не город, а один сплошной базар. А тот храм, которым так восторгаются все чужеземцы? Ведь даже представить трудно, что он - творение человеческих рук, настолько он большой. Огромны его террасы и колонны, а крыша выложена причудливыми чешуйками, которые так и горят на солнце, кажутся золотыми. Словом, не попадая в ритм жизни столицы, Неффалим чувствовал себя провинциалом и, что самое странное, робел, боясь каким-то образом поставить себя в глупое положение. Чванство и высокомерие были кровью этого города, пульсировали в его улицах-артериях, как смертельный вирус. А к людям из Галилеи тут и вовсе отношение было особенным. Словно галилеяне и не люди совсем. Нет, все же хорошо, что Сарра дома осталась. Как-нибудь в другой раз.