Ворота на дачу старика нам открыл какой-то незнакомый мужчина. Но он не стал выяснять, кто мы такие, а с Валентином вообще поздоровался за руку, да и мне протянул свою пятерню, которую я пожал. Своё имя он не назвал, но сообщил, что Михаил Сергеевич ждет нас в столовой.
На дорожке к дому Валентин чуть придержал меня за локоть.
— Водишь ты действительно неплохо, — тихо сказал он. — Но тебе надо получше подумать над своей легендой. В деревне так водить не научишься. Чудес, знаешь ли, не бывает. Нет, не говори ничего, — он заметил мою попытку открыть рот. — Я всё равно не поверю твоим оправданиям. Но очень надеюсь продолжить наше знакомство. После этой встречи я очень рассчитываю на премию. Возможно, ты приносишь удачу.
И он подтолкнул меня к ушедшей вперед Алле, которую я догнал, с трудом переставляя ватные ноги.
Мне было физически плохо от осознания того, какой я всё-таки долбоёб. Эти ребята вычислили моё слабое место и подкинули такую наживку, при виде которой я не смог устоять. И теперь я был полностью в их власти и зависел лишь от доброй воли Валентина и пославшего его Михаила Сергеевича. Другое дело, что пока что я видел от них только хорошее, но если они вынудят меня признаться в том, что я хоть в какой-то степени знаю будущее?
Я, конечно, хотел поделиться своими воспоминаниями с кем-либо более ответственным, но опасался. Ведь знания могут быть и опасными. Это пока Валентин выглядит добряк добряком. А что будет потом, когда он узнает, что его премия, которой он, кажется, искренне радуется, ничего не значит с точки зрения вечности? У меня не было никаких предположений на счет его действий в этом случае. Но, похоже, мне придется узнать, на что он способен. И показать лучшее, на что способен я сам.
Глава 17
И снова здравствуйте
— Вот что, ребятки. А расскажите нам о том, что произошло в городе Шахты. В первую очередь нас интересует, как вы там оказались, — Михаил Сергеевич отложил вилку и отодвинул недоеденную тарелку.
На этот раз нас встречал полный стол в лучших советских традициях. Закуски тоже имелись в большом количестве, но их дополняли тазики с салатами всех мастей — некоторые я даже угадал, а также горячие блюда, которые степенно выносила дородная официантка в белом переднике и крахмальной шапочке. Ну и алкоголь на любой вкус — от водки до того белого грузинского вина, которым хозяин «озаботился» ради Аллы.
Я же выбрал вино под названием «Флоаре», которое никогда в жизни не встречал. Впрочем, к алкоголю я всегда был равнодушен, так что разнообразие сортов, которым баловала своего неприхотливого потребителя советская винная промышленность, легко могло пройти и мимо меня. «Флоаре» было красным и полусладким и, в принципе, подходило под мои нехитрые требования. Правда, пить я не пил — только чокался на тостах и подносил бокал к носу, чтобы изобразить глоток. Кажется, Валентин мою хитрось разгадал, но ничего говорить не стал. Они со стариком неплохо прошлись по «Столичной».
Во время поглощения пищи Михаил Сергеевич поддерживал легкую светскую беседу. Он не спросил у меня и Валентина, как всё прошло; зато поинтересовался у Аллы её успехами в учебе, и я, наконец, выяснил, что она хоть и была старше меня, но не так сильно, как я подсчитал в начале нашего знакомства. Она училась в своем педагогическом на третьем курсе и в августе готовилась отпраздновать собственное двадцатилетие. Полтора года разницы в её пользу всё равно присутствовали, но и мне чисто формально было не совсем восемнадцать. Я считал, что мне ближе к тридцати — если взять среднее арифметическое из моих возрастов до и после попадания и сделать поправку на сопутствующие обстоятельства, которые я пока не придумал.
Но когда всё горячее было съедено, старик перешел к вещам, которые его по-настоящему интересовали. Мы с Аллой переглянулись, и я взял на себя инициативу.
В принципе, я был уверен, что Михаил Сергеевич спросит меня про события в Шахтах, и готовился к этому, как мог — в основном, в сторону упрощения истории, чтобы она звучала гладко и не содержала очевидных нестыковок, на которых меня могли бы подловить. К тому же я был уверен, что старик знает об этом деле почти всё — во всяком случае, всё, что смогли доложить ему шахтинские чиновники. Но его просьба была понятной. Всегда лучше послушать непосредственного участника.