В принципе, я ожидал чего-то подобного, но во мне теплилась надежда, что задержанного проверят на причастность к другим преступлениям — и вытянут за ниточку все похождения этого кровавого маньяка. Но шахтинские милиционеры отчего-то прониклись человеколюбием, глубоко копать не стали, и прокуратура запросила для Чикатило всего лишь ограничение свободы на время завершения следствия. В процессе предварительного дознания его дело вообще переквалифицировали по «легкой» сто двенадцатой, поскольку травмы у Аллы оказались не очень значительные. Валентин уточнил, что подозреваемый — вернее, его адвокат — настаивал на самообороне, но доказать этого не сумел. С такой статьей его, разумеется, отправили домой с запретом покидать город до суда, но Чикатило на запрет забил и куда-то смылся.
Предположение о том, что он направился в столице с целью закончить свои дела со мной и Аллой, всплыло у тамошней милиции сразу. У Чикатилы была хорошая память, а наши имена и адреса, скорее всего, озвучивались во время слушаний; возможно, их упоминал и следователь. В общем, маньяк знал, где нас искать. Но тут вступала в действие советская бюрократия. Официальная версия про месть шахтинского хулигана заезжим москвичам сейчас путешествовала в виде формальных бумаг где-то между Шахтами и столицей, и в лучшем случае закон начнет защищать нас через неделю. В худшем — никогда, если московские менты решат, что их коллеги из провинции слишком нагнетают. Недоверие было, кстати, обоснованным — неужели кто-либо в здравом уме поверит, что скромный провинциальный снабженец поедет за тысячу вёрст, чтобы отомстить тем, кто от него уже разок отбился?
Но в эту версию верил следователь, который допрашивал нас в ту ночь; он решился позвонить Михаилу Сергеевичу и изложить ему свои опасения; телефоны старика он списал с той грозной бумаги, которую я «случайно» подсунул ему в кипе своих документов. Старик позвал на помощь Валентина — своего старого знакомого из органов, — чтобы провести мозговой штурм и наметить пути решения внезапной проблемы — и подумать, стоит ли вообще влезать в это дело. Но тут Михаилу Сергеевичу позвонила Алла, которая рассказала о моём задержании, Валентин уточнил у коллег, что известно о моих противниках, узнал немало интересного — и поехал выручать меня, а заодно и топить всех причастных.
Теперь же ему и Михаилу Сергеевичу предстояло решить, что делать с нами — в связи с возможным визитом Чикатило в Москву по наши души.
— Так у вас есть, где спрятаться? — Михаил Сергеевич повторил свой вопрос, когда закончил с предысторией.
— Это не очень хорошая идея, — осторожно сказал я.
Мне не хотелось обижать старика, который, кажется, искренне переживал о нашем благополучии. Но предложение спрятаться действительно было плохим.
— Почему? — с любопытством спросил Михаил Сергеевич.
— Хм… вы в курсе, что в Ростовской области ищут серийного убийцу? Уже несколько лет ищут и не могут найти…
Валентин лишь коротко кивнул, а старик ответил после недолгого раздумья.
— Да, проходила такая информация. Но, кажется, там ещё серия не подтверждена, хотя убийств много.
— Подтверждена, — вмешался Валентин. — Но зацепок мало, найти преступника сложно. Сейчас отрабатывается версия, что убийства совершали сразу несколько человек, связанных между собой.
— Да, «придурки», — усмехнулся я.
— Кто? — они оба — да и Алла тоже — уставились на меня.
— Подозреваемые, — пояснил я. — Там следователи решили, что убийцы — пациенты местной «дурки». Отсюда отсутствие системы и широкая география. Но это глупость. «Придурки» оставили бы кучу улик, им бы в голову не пришло прятать и запутывать следы, они с логикой не дружат.
— Да, я слышал об этой версии, — кивнул Валентин. — Но какое это имеет отношение… не хочешь же ты сказать, что твой Чикатило и есть тот убийца, которого ищут?
— Он самый.
То, что информацию про Чикатилу придется «сливать», я понял в тот самый момент, когда услышал, что он едет по наши с Аллой души. И я не видел в этом ничего страшного — у меня была отмазка, не самая железная, но она могла в какой-то степени прикрыть мою задницу. Правда, Валентин уже мною заинтересовался, и когда-нибудь он припрет меня с стенке — причем это «когда-нибудь» наступит скорее рано, чем поздно. Но и особого выхода не было.
— Откуда данные? — скучным голосом поинтересовался Валентин.
— Из первых рук, — я позволил себе слабую улыбку. — Он попытался меня запугать, когда мы остались с ним одни — мол, скольких я зарезал, сколько перерезал, меня все менты окрестные с собаками ищут и найти не могут. Долго, правда, поболтать у нас не получилось — он кинулся с ножом, пришлось успокаивать. Но про ростовские убийства я слышал, у нас учатся несколько ребят оттуда, они рассказывали. Так что, наверное, он говорил правду. Я думал, в милиции всех задержанных пробивают на причастность к нераскрытым делам… а они вон как…