— Рассматривая эту штуку, я не становлюсь более проницательным. Послушайте, Дарелл, чего мне не следует касаться? Я не хотел бы случайно отключить защиту дома.
— Вы не сможете, — безразлично сказал Дарелл. — Этот выключатель замкнут постоянно.
Он пощелкал пальцем по тумблеру, который не двигался.
— А эта ручка для чего?
— Она меняет скорость смены образов. А вот эта — интенсивность. О ней-то я и толкую.
— Можно попробовать? — спросил Антор, коснувшись ручки интенсивности.
Прочие сгрудились вокруг.
— Пожалуйста, — Дарелл пожал плечами. — Нас это не затронет.
Медленно, почти зажмурившись, Антор повернул ручку — сначала в одну сторону, потом в другую. Турбор заскрипел зубами, Мунн часто заморгал. Они словно старались обострить свою восприимчивость, чтобы засечь этот импульс — впрочем, все равно недоступный их органам чувств.
Наконец Антор пожал плечами и кинул прибор обратно на колени Дареллу.
— Ну что ж, полагаю, что мы поверим вам на слово. Но все равно, трудно осознать, будто пока я крутил ручку, что-то происходило.
— Но это же естественно, Пеллеас Антор, — произнес Дарелл с натянутой улыбкой. — Устройство, которое я дал вам, было пустышкой. Вот видите, у меня есть другое.
Он распахнул куртку и выхватил подвешенную к поясу копию того цилиндрика, который рассматривал Антор.
— Видите, — повторил Дарелл и одним движением повернул ручку интенсивности на максимум.
И Пеллеас Антор с нечеловеческим воплем рухнул на пол. Он корчился, словно в агонии; его побелевшие, скрюченные пальцы вцепились в волосы.
Мунн поспешно отдернул ноги, чтобы не коснуться извивающегося тела. Глаза его заполнял безмерный ужас. Застывшие и бледные Семик и Турбор превратились в пару гипсовых слепков.
Дарелл мрачно повернул ручку в обратную сторону. Антор дернулся еще пару раз и затих. Он был жив; каждый вздох давался ему ценой страшных мучений.
— Положите его на кушетку, — сказал Дарелл, приподнимая голову молодого человека. — Помогите мне.
Турбор взялся за ноги. Они волочили тело точно куль с мукой. Прежде чем дыхание Антора выровнялось, а веки затрепетали и раскрылись, прошло немало времени. Его лицо приобрело пугающий, желтый оттенок; волосы и тело были мокры от пота, а голос, когда он заговорил, звучал надтреснуто и неузнаваемо.
— Нет, — пробормотал он, — нет! Не делайте этого снова! Вы не знаете… Вы не знаете… О-о-о… — последовал долгий, вибрирующий стон.
— Мы не будем этого повторять, — сказал Дарелл, — если вы расскажете нам правду. Вы член Второго Установления?
— Дайте мне воды, — взмолился Антор.
— Дайте воды, Турбор, — велел Дарелл, — и принесите бутылку виски.
Влив в Антора рюмку виски и два стакана воды, он повторил вопрос. Молодой человек, казалось, несколько расслабился.
— Да, — сказал он устало. — Я член Второго Установления.
— Которое, — продолжал Дарелл, — находится здесь, на Терминусе?
— Да, да. Вы оказались правы во всех мелочах, доктор Дарелл.
— Хорошо! Теперь объясните нам, что происходило в течение последнего полугода.
Рассказывайте!
— Я хочу спать, — прошептал Антор.
— Попозже! Сейчас говорите!
Вибрирующий вздох. Последовали тихие и торопливые слова. Дарелл и его друзья склонились над ним, едва улавливая смысл.
— Ситуация становилась опасной. Мы знали, что физики Терминуса чем дальше, тем больше интересуются образами мозговых волн, и что назрело время для разработки чего-нибудь вроде Ментального Помехоизлучателя. И к тому же росла враждебность ко Второму Установлению. Мы должны были прекратить это, не затрагивая Селдоновского Плана. Мы… мы пытались контролировать эти акции. Мы попытались к ним присоединиться. Это бы отвело от нас подозрения.
Мы проследили, чтобы в качестве дополнительного отвлекающего маневра Калган объявил войну.
Вот почему я послал Мунна на Калган. Предполагаемая любовница Стеттина была одной из нас. Она следила, чтобы Мунн делал нужные шаги…
— Каллия!.. — вскричал было Мунн, но Дарелл жестом призвал его к молчанию.
Антор продолжал, ничего не замечая вокруг:
— Аркадия последовала за ним. Мы этого не учли — мы не могли учесть всего, — и поэтому Каллия отправила ее на Трантор, чтобы не создавать помех. Это все. Но главное состоит в том, что мы все-таки проиграли.
— Вы пытались заставить меня также отправиться на Трантор, не правда ли? — спросил Дарелл.
Антор кивнул.
— Я должен был убрать вас с дороги. Растущее торжество в вашем сознании было достаточно хорошо заметным. Вы смогли разрешить проблему изготовления Помехоизлучателя.
— Почему вы не взяли меня под контроль?
— Не мог… не имел права… У меня были инструкции. Мы действовали в соответствии с планом. Если бы я начал импровизировать, я бы все развалил. План предсказывает только вероятности… вы об этом знаете… как и Селдоновский План.
Он говорил с мучительными вздохами, почти неразборчиво. Его голова беспрестанно и лихорадочно металась из стороны в сторону.
— Мы работали с личностями… не с группами… очень низкие вероятности… утеряли… Кроме того… если контролировать вас… устройство придумал бы еще кто-нибудь… нет пользы… надо контролировать времена… более тонко… план, разработанный лично Первым Спикером… всех сторон не знаю… кроме как… не сработал…
Он отключился. Дарелл грубо встряхнул его.
— Не спите! Сколько вас тут?
— Аа? Шштоя говорил… ох… немного… будете удивлены… пятьдесят… больше не нужно…
— Все здесь на Терминусе?
— Пять… шесть в космосе… вроде Каллии… я сплю…
Внезапно сделав над собой нечеловеческое усилие, он встряхнулся, и его фразы стали четкими. То была последняя попытка самоутверждения, смягчающая поражение.
— Почти перехитрил вас в конце. Отключил бы защиту и ухватил бы вас за шкирку. Поглядели бы, кто тут командует. Но вы подсунули мне пустышку… все время меня подозревали…
И он наконец заснул.
Турбор в почтительном изумлении спросил:
— Как давно вы его заподозрили, Дарелл?
— Еще до того, как он здесь появился, — последовал спокойный ответ. — Он сказал, что прибыл от Клейзе. Но я знал Клейзе; я помнил, при каких обстоятельствах мы расстались. В вопросе борьбы со Вторым Установлением он был фанатиком, и я бросил его. Мне мои цели были понятны: я считал, что лучше и безопаснее заниматься своими замыслами в одиночку. Но я не мог объяснить этого Клейзе, да он и не стал бы слушать. Для него я был трусом и предателем; возможно, даже агентом Второго Установления. Он был не из тех, кто прощает, и с того времени до последних дней своей жизни он не поддерживал со мной отношений. Но непосредственно перед смертью он вдруг написал мне — как старому другу, — чтобы я принял его лучшего и самого многообещающего ученика в качестве сотрудника и снова начал прежние исследования. Это не вязалось с его натурой. Как он мог отколоть подобное без постороннего влияния? И я подумал: а не кроется ли здесь замысел сделать моим доверенным лицом настоящего агента Второго Установления? Так оно на поверку и оказалось…
Он вздохнул и на миг закрыл глаза.
Поколебавшись, Семик поинтересовался:
— А что мы будем делать со всеми этими… с этими типами из Второго Установления?
— Не знаю, — печально сказал Дарелл. — Думаю, мы могли бы выслать их. На Зоранель, к примеру. Их можно разместить там и заполнить планету Ментальными Помехами. Оба пола можно содержать раздельно или, еще лучше, их можно стерилизовать — и через пятьдесят лет Второе Установление станет фактом из прошлого. А может быть, легкая смерть для всей этой публики была бы лучшим исходом.
— Не думаете ли вы, — спросил Турбор, — что мы могли бы научиться этой их особенности? Или они рождаются с ней, подобно Мулу?