И он распростёр руки свои и произнёс эту молитву - не ту, которую он обыкновенно произносил:
Бог мой и Отец мой,
спасший меня от этого мёртвого упования,
ожививший меня тайною, им же желаемой,
пусть эти дни сего мира для меня не затянутся,
но День Света твоего […]
останется в […] спасении.
Избавь же меня от этого места временного пребывания!
Пусть же милость твоя не минует меня,
но пусть милость твоя станет чистой!
Спаси же меня от злой смерти!
Забери же меня из могилы живым,
ведь твоя милость - любовь -
живёт во мне, чтобы сделать работу Плеромы!
Спаси же меня ты от грешной плоти
ибо верил в тебя я всей силой своей,
ибо ты - Жизнь Жизни!
Спаси же меня от врага-униженья!
В руки судьи не ввергни меня,
(того, что) суров и грешен!
Прости все долги мне дней (жизни моей)!
Поскольку живу я в тебе,
то живёт во мне твоя милость,
я чурался любого - тебя исповедовал.
Спаси же от злой печали меня!
Но теперь пришло время и (пробил) час.
Дух Святой, о, пошли мне спасение […]
Света […] Света […] в силе […].
После того, как он сказал (это), он повалился безмолвным […] слова […] впоследствии […] этой речи […]”.
*
Пер. с коптского - А. Мома.