Кат обладал властью, из-за которой менее авторитетные люди, в том числе и я, хотели спрятаться и убежать.
Когда я стану главным — я изменю это. Я изменю многое.
Кат прошел дальше в мастерскую, заглядывая в комнаты, где находились картины для реставрации. Удостоверившись, что мы одни, он показал мне следовать за ним.
Неуверенность бурлила в животе, но я сделал, как было приказано, и перешел в дальнюю комнату, где были сброшены безделушки и прочие детские игрушки.
— Что ты хочешь обсудить? — спросил я, стоя в центре разрухи. Умышленно, я сильнее вжал пятку в пол, чтобы активировать боль от нового пореза. Не то чтобы я любил боль. На самом деле я ненавидел позор и слабость, когда резал себя. Я не получал от этого удовольствие — но испытывал облегчение от своего недуга становясь целеустремленным и сосредоточенным.
Кат скинул свою кожаную куртку с вышитую эмблемой «Блэк Даймонд», и повесил ее на старую детскую кроватку Жасмин. Его волосы были непослушными и седыми, подбородок острым и напряженным.
— Показать, не обсудить. — С таинственной ухмылочкой он переместился к шкафу в дальней части комнаты. Достал старый медный ключ из кармана и вставил его в замок.
Когда я подошел ближе, мое сердце перестало биться.
Не может быть.
Да, так и есть.
Кат схватился за ручки шкафа и широко распахнул дверцы, открывая взору то, что показал мне на мой шестнадцатый день рождения. Той ночью он заставил меня наблюдать за тем, что делал с Эммой Уивер. Он заставлял меня смотреть видео за видео того, что он делал с матерью Нилы, и бил меня, когда я отворачивался.
Тошнота свернула мой желудок.
Мои руки сжались в кулаки.
Ладони вспотели.
Дерьмо. Дерьмо. Дерьмо.
В который раз мой отец напомнил мне о моем месте, насколько хрупкими были мои желания, мечты и само существование.
Мои глаза горели, когда я осматривал древнее оборудование, которое передавалось из поколения в поколение. Полка за полкой предметов пыток, используемых для взыскания долгов с Уивер.
Лицо Ката помрачнело, он указал мне двигаться, но я неподвижно стоял, будто приклеенный к полу.
— Мне кажется, настал момент для небольшого разговора, Джет. — Когда он вытащил один конкретный предмет из шкафа, я понял, что он заставит меня сделать.
И я понимал, что вся любовь, которую Нила чувствовала ко мне, исчезнет, как будто никогда не существовала.
Я не сдвинулся с места, но это не остановило Ката подойти ко мне и разместить ненавистный предмет в моих дрожащих руках. Согнув пальцы вокруг солонки, я ненавидел, что что-то такое простое может привести к чему-то непростительному.
Мой отец пробормотал:
— У тебя есть последний шанс Джетро. Используй его с умом.
Лед завыл.
Снег упал.
Метели задули как фурии.
Я повесил голову и сдался.
Гребаное дерьмо.
Это было вчера.
Воскресенье, которое я никогда не забуду.
Сегодня был понедельник.
Понедельник, который я хотел бы стереть из памяти.
Прошлый понедельник был наполнен свободой, поцелуями и страстью, поло и сексом, и возбуждением от новых начал.
Этот понедельник был полон печали и боли. Сегодня был день, когда я стану истинным наследником Хоуксбриджа, в противном случае, сомневаюсь, что проснусь утром.
Кат не сказал так уж много. Но именно то, что он не сказал, производило самое большое впечатление.
Сделай это или я убью тебя.
Подчинись или все кончится.
Кат увидел то, что я знал, он увидит. Ему доставило огромное удовольствие сказать мне, что он знал, что я трахал Нилу. Он знал, что я погнался за ней во время перерыва в поло, и он знал, что моя преданность изменилась.
Это была чертовски долгая ночь.
После нашего разговора он заставил меня забраться глубоко-глубоко внутрь. Он уничтожил весь прогресс, которого я добился с Нилой, и снова наполнил меня льдом.
В каком-то странном смысле я был благодарен.
Благодарен, потому что без его вмешательства в мою психику, я ни за что не смогу выдержать эту ночь, черт подери.
Я думал, у меня были месяцы.
Я думал, что буду тем, кто держит все под контролем, когда придет время платить следующий долг, но как всегда... я ошибался.
Кат увидел мой окончательный план, прежде чем я смог согласовать детали.
Он понимал мои неуверенные попытки растянуть выплату долгов до моего тридцатилетия. К тому времени я стану главным. К тому времени я смог бы найти способ сохранить жизнь Нилы, не потеряв свою.
У меня был Священный Обет над Долгом по наследству.
Я бы расставил все по полочкам, чтобы положить конец этому — раз и навсегда.
Но ни одна из моих дальновидных мыслей больше не имела значения.