Возможно, причина заключалась в том, что в этих горах она лишилась невинности. Не сексуальной невинности, хотя и с ней она рассталась здесь; Розали не придавала девственности большого значения. Она знала, что все в этой жизни бывает в первый и в последний раз. Скорее именно духовная невинность покинула ее после того, как она в последний раз была в этих горах. Слишком много ужасов видела она с тех пор. Ужасов, которые молодая идеалистка и представить себе не могла. Мертвые леса, мертвые озера, мертвые животные, мертвые популяции. Все, с чем она когда-либо сталкивалась или соприкасалась, умерло или умирало. Розали была тонко чувствующей девушкой, и страдания планеты были ее собственной болью. Она действительно верила, что ощущает муки планеты, как некоторые люди болеют к перемене погоды.
Пока Макс вел вертолет через мрачный закат (он играл в четвертом римейке „Апокалипсис сегодня“), Розали вдруг осознала, что именно здесь она впервые начала понимать, насколько человечество невероятно и неописуемо убого. Рассуждение Юргена Тора о компромиссах оказалось пророческим. Она стала террористкой в ужасном мире и, подобно вороне, что сражается с ураганом в небе, является неотъемлемой частью той самой среды, за которую борется. Страсть, бросившая ее на борьбу за выживание планеты, сменилась тупым и мрачным отказом принимать неизбежное поражение. Только дурак может увидеть то, что видела Розали, и остаться идеалистом. Она уже давно отказалась от борьбы за что-то лучшее, за более совершенный мир. Вся ее жизнь теперь сводилась к борьбе за предотвращение наиболее ужасающих последствий ситуации, которая была, есть и останется катастрофической.
— Что с тобой? — спросил Макс.
— Люди — дерьмо, мир мертв, и все бессмысленно.
— А-а, хорошо, а то я беспокоился, что тебя что-то тревожит.
Розали устало улыбнулась:
— Я просто думала, что если твоя теория о „Клаустросфере“ и нашем движении — правда, то вся моя жизнь окажется абсолютно бессмысленной.
— Ну, тебе всего двадцать пять. Еще есть уйма времени бросить это и заняться чем-то другим.
— Наверное, я так и поступлю.
Она хотела повернуть назад. Остатки решимости покинули ее. Если рассудить, единственное, что у них есть, это дурацкая догадка убитого сценариста, к тому же англичанина. И, вооруженные столь сомнительной информацией, они собираются без всякого приглашения вторгнуться в личные владения великого человека и заставить его признать абсурдное предположение, что движение в защиту окружающей среды на самом деле финансируется ее врагом номер один.
— Он просто рассмеется нам в лицо, — сказала Розали, когда Макс начал сажать вертолет на площадку.
— Это еще будет хорошо, — ответил Макс. Он увидел на крыше Юргена и пару его людей, вооруженных и готовых стрелять.
— Нам нужно поговорить с тобой, это важно, — сказала Розали, когда шум от лопастей вертолета начал стихать.
— Почему бы и нет? — пожал плечами Юрген. — Наверное, это очень важно, если ты решила прервать подготовку к нападению на колонну с отходами. Верно, детка?
Юрген обожал демонстрировать, что он в центре всех действий группы „Мать Земля“. Он знал Розали как активистку и помнил их былую близость. Макса Максимуса он, разумеется, тоже узнал, но если его и удивило появление кинозвезды, то он ничем этого не выдал. Юрген постоянно общался с мировыми лидерами всех родов деятельности, он был более чем привычен к знаменитостям. К тому же он сам был куда большей звездой, чем любой голливудский актер.
Отпустив слуг, Юрген провел Макса и Розали вниз, в свой дом. Они спустились через спальню, которая, как помнила Розали, занимала весь верхний этаж и являлась единственным выходом на вертолетную площадку. Скаут все еще была там, когда они проходили, и у Розали возникло ощущение дежавю. Остановившись на секунду на ступеньке, она взглянула на гордое, слегка вызывающее лицо симпатичной девушки и бросила взгляд на огромную белую постель со смятыми простынями.
Юрген Тор извинился перед Скаут и провел Макса и Розали в свой кабинет. Там на стене они, к своему непередаваемому изумлению, увидели головы животных. Они принадлежали к разным видам, в основном давно вымершим, за исключением, разумеется, нескольких, воссозданных в зоопарках с помощью генной инженерии. Здесь были тигр, лев и даже слон, морда которого выражала безутешную грусть… Неудивительно, а что ей еще выражать, если голова отрублена и набита соломой, его естественную среду обитания полностью уничтожили и его сородичи исчезли с лица Земли. Юрген отметил удивление и даже отвращение, исказившее лица его гостей при виде этого убийственного интерьера.