Громов открывает передо мной дверь своего Гелендвагена, и я забираюсь внутрь. Он вальяжно обходит машину спереди и садится на водительское сиденье. Какой же он мужественный и сильный. Как же повезло его жене. Когда мы трогаемся, Костя аккуратно сжимает мою ладонь, делясь со мной своим теплом и тем самым, говоря мне, что я в безопасности.
Мы сидим на капоте его машины, свесив ноги, и поедаем сэндвичи. В нескольких метрах от нас плещется море.
— Расскажи мне все по порядку, — просит он.
Я внимательно смотрю на него и пересказываю вчерашнюю сцену до мельчайших деталей. Признаюсь, это дается мне не без труда. Слезы так и норовят выбраться наружу.
— Кто это может быть? У тебя есть предположения?
— Не знаю. — С тяжелым вздохом он спрыгивает на землю и добавляет: — Но узнаю, не беспокойся.
— Костя, мне очень страшно, — еле слышно говорю я и опускаю глаза.
— Ничего не бойся пока я с тобой. — Его голос уверенный и жесткий. Он подходит ко мне и встает около моих коленей, упираясь в них руками. — Посмотри на меня.
Я медленно поднимаю на него глаза. Костя сладко-сладко мне улыбается, под его взглядом мне становится тепло и уютно, я откладываю сэндвич, и, разведя ноги в стороны, сползаю в его объятия. Он подхватывает меня, словно пушинку и осторожно ставит на ноги. Я утыкаюсь носом в его шею и крепко обнимаю, боясь, что он убежит или исчезнет. Сейчас я как никогда нуждаюсь в защите. Костя заключает меня в кольцо своих сильных рук и вдыхает запах моих волос. Любовь, нежность, забота, ласка переплетаются в этих касаниях, укачивая меня словно в колыбели. Я боюсь разомкнуть объятия и снова ощутить пустоту, которая наступает каждый раз, когда он меня отпускает.
— Вот бы ты меня никогда не отпускал, — бормочу я, стискивая руки сильнее.
— Миа.
— Молчи. Дай мне немного помечтать.
— Но…
— Молчи.
— Ты дашь мне сказать? — злится он.
— Нет. — Внезапно я улыбаюсь и поднимаю голову, чтобы посмотреть на него. Громов тоже растягивает губы в кривой улыбке. — Не-воз-мо-жно, — проговариваю я по слогам и удивляюсь легкости, с которой мне удается произнести это слово. Кажется, я уже смирилась. Костя же смотрит на меня болезненным взглядом. — Ты всегда это знал. Мы встретились в тех обстоятельствах, когда не можем позволить жить этому чувству. Невозможно. Однако, не можем и отрицать, что стали друг для друга особенными. Так всегда будет.
— Ты режешь меня без ножа, — с надрывом отвечает он.
— Просто прими это уже, наконец.
— Ты, действительно, этого хочешь?
— Да. — Я киваю головой.
— Врешь, — ухмыляется он.
— Вру, — я вторю ему.
— Миа.
— Костя.
— Что мне с тобой делать? — ласково спрашивает он.
— Бросить, — на полном серьезе говорю я.
— Невозможно.
— Мы должны узнать, кто сделал эти снимки. Потом я исчезну.
Громов расцепляет руки и испуганно смотрит на меня. Мне становится холодно.
— Ты шутишь?
— Нет.
— Тогда я буду всю жизнь искать этого ублюдка.
— Костя, перестань. Мне тоже нелегко.
— Я знаю. — Он ерошит волосы, затем трет лицо ладонями. — Ладно, я узнаю.
Я вздыхаю с облегчением.
— Но с одним условием, — предостерегает меня он.
— Каким?
— Ты останешься в компании.
— Нет.
— Да, Миа. Ты останешься. — Он давит на меня, лишая возможности сопротивляться.
— И как это будет? Будем работать и мучиться? — с истеричным смешком спрашиваю я.
— Давай решать проблемы по мере поступления, — спокойно отвечает Громов.
— То есть я твоя проблема?
— Нет, ты моя возлюбленная, — на полном серьезе говорит он, а я вдруг краснею.
— Не говори, — выдавливаю я.
— Тогда не слушай, — усмехается он. — Поехали.
— Куда?
— Собирать твои вещи.
— Чего? — Я выпячиваю на него глаза.
— Ты же сказала, что тебе нужно съехать сегодня. Так?
Я киваю.
— Но…
— Поехали, — командует он, и я снова подчиняюсь.
Пока мы выезжаем на трассу, я пытаюсь подобрать слова, чтобы это остановить. Несколько раз открываю и закрываю рот, повернувшись к нему. И, наконец, говорю: