— Милый, прошу. Пожалуйста, прости. Давай начнем все сначала, хорошо? — предлагаю ему поиграть в его любимую игру — моя последняя надежда на сегодня.
Внезапно он открывает дверь, его губы трогает едва заметная улыбка.
— Между нами ничего не произошло? — Ну, слава Богу!
— Да. — Облегченно вздыхаю я.
— Давай заведем ребенка, — перебарывая гнев, предлагает он.
— Хорошо. — Я неуверенно улыбаюсь.
Я делаю это, чтобы он меня простил, но хочу ли я этого на самом деле? Нужно подумать.
Валера радостно заключает меня в свои объятия и жадно целует в губы. Я отдаюсь моменту, но что-то внутри меня кричит и требует остановиться.
Я позволяю ему сделать это с собой, в глубине души надеясь, что с первого раза не смогу забеременеть, да и вообще… Ребенок сейчас не входит в мои планы, ведь я только начинаю жить. Но Валера… Как я ему это объясню? Разве такой мужчина как он в состоянии понять, что женщина может не хотеть ребенка? Этот добрый, любящий, внимательный, заботливый мужчина не может вместить в свою систему подобное представление о жизни. Даже, если оно мое. У него семья — это семья. Двое — неполноценно и противоестественно. И, конечно, он прав. Да, я хочу ребенка, но потом. Когда-нибудь…
Глава 3
До утра я ворочаюсь в постели, перескакивая от одной мысли к другой и обратно. Моя жизнь за один день стала каким-то кошмаром. И я не знаю, справлюсь ли я. Как смогу? Может, мне вообще не суждено жить нормальной жизнью?
Когда небо трогает первый луч света, я тихонько выбираюсь из кровати и бреду в ванную. Из зеркала на меня смотрит безжизненная фигура. В глазах пустота, щеки впалые, лицо мертвецки бледное — я отворачиваюсь от нее или от себя.
После душа наношу толстый слой тонального крема, крашу опухшие от слез глаза. На носочках пробираюсь обратно в спальню — Валера все спит. Он выглядит очень довольным и сладким. Вытаскиваю из шкафа брюки и розовую блузку, одеваюсь, и осторожно, чтобы его не разбудить, выскальзываю из квартиры.
Меньше всего мне хочется говорить с ним, видеть его и думать. Эта ночь высосала из меня все силы, так что не знаю, удастся ли мне справиться с еще одним рабочим днем. Может, я зря это затеяла? Может, таким как я не суждено быть как все?
Офис встречает меня тишиной и пробивающимся светом сквозь жалюзи второй части кабинета. Смотрю на часы, без десяти семь. Неужели Константин уже на месте? Решаюсь открыть дверь и посмотреть.
Там никого. Проскальзываю внутрь. Отчего-то в глубине все клокочет от волнения, чувствую себя шпионкой. Провожу рукой по его столу из массива, под стать такому мужчине, и опускаюсь в его кожаное кресло. Оно принимает меня, подстраиваясь под изгибы моего тела. Вот это да! На его столе лежат какие-то бумаги, ежедневник и… А это что? Я вытягиваю лист с черным кончиком из общей массы и раскрываю рот от изумления. На бумаге изображено лицо девушки очень похожей на меня или… Он нарисовал меня! Рисунок пока не закончен, но уже заметно, что она, то есть я, счастлива — широкая улыбка и ямочки на щечках. Интересно, когда он успел подловить такой момент? В попытках разгадать загадку, мои веки смыкаются, и я засыпаю.
Сквозь сон слышу шум за стеной, громкие басовитые голоса, чей-то смех, пытаюсь проснуться, но я слишком устала.
— Тише-тише, — доносится до меня знакомый шепот, голоса стихают, и шепот повторяется: — Подождите снаружи.
Я уже почти проснулась, но не могу открыть глаза. Кто-то едва слышно ступает по паркетному полу. Вдруг чья-то тяжелая рука оседает на мое плечо и едва ощутимо сжимает его.
— Миа, — раздается над моим ухом голос Кости.
Надо же какой странный сон.
— Миа! — голос становится резче, и я вздрагиваю.
— Что? — Встречаю его полный вопросов взгляд. Оглядываюсь. Я заснула в его кабинете?
— Что ты здесь делаешь? — с интересом спрашивает он, и его взор падает на рисунок. Я делаю вид, что не заметила.
— Прости… Я рано приехала… и… увидела свет… — я пытаюсь оправдаться, вставая с его кресла. От слабости мои ноги подкашиваются, но он успевает обхватить меня своими огромными руками. Как неловко!
— Хм, извини, — бормочу я, стараясь не смотреть ему в лицо, и высвобождаюсь из объятий.
Константин кивает, но по-прежнему не говорит ни слова.
— Ладно, я пойду, — неуверенным тоном говорю я, показывая пальцем на дверь. — Извини, еще раз.