— Прости меня, — шепчет он. — Я узнаю, кто это. Клянусь. Я хочу, чтобы ты верила мне.
— Это сложно, Валера. Я могу взглянуть на эти записки? — осторожно спрашиваю.
— Нет, я их выбросил.
— А ты обращался в полицию?
— И что мне им сказать? — с насмешливой резкостью спрашивает он.
Я пожимаю плечами.
— Миа, не забивай себе голову. Я сам разберусь.
— А где тебе назначают встречи?
— Иногда, в офисе. Иногда в заведениях.
— В заведениях? — спрашиваю, шокированная.
— Да.
— Валера, это все так странно.
— Именно.
Раздается стук в дверь, в зал заглядывает Ритка.
— А! Помирились?
— Угу.
— Тогда я пошла?
— Я провожу.
— Если, что сразу звони мне, — назидает подруга и крепко меня обнимает.
— Хорошо, не беспокойся. Спасибо, что приехала.
Закрываю дверь и прижимаюсь к ней лбом. Я ощущаю опустошенность. Эти тишина и атмосфера давят на меня. Думаю, что нужно вернуться к мужу и продолжить разговор, но все это… Я хватаю сумку, обуваюсь и выскакиваю из квартиры.
Когда я хочу сбежать…
Не дожидаясь прогрева машины, рывком трогаюсь с места. Включаю на полную громкость Марию Чайковскую и мчу в заданном направлении. «В городе остывших морей» проникает в меня, наполняя и унося далеко-далеко. Я хочу побыть одна. Хочу отвлечься от всего. Забыть, что я замужем. Забыть, что знаю Его. Забыть прошлое. Перестать думать о будущем. Хочу, чтобы все исчезло. Сколько еще я должна бороться за нормальную жизнь?
Торможу за сто метров до обрыва и выхожу из машины, оставив окна открытыми, чтобы слышать музыку. Ветер резкими порывами треплет мои волосы. Должно быть, море сейчас неспокойно. Шагаю к самому краю и упиваюсь видом. Я стою словно на крыше десятиэтажного дома, там внизу волны пытаются вдребезги разбить скалы, окутывая своей пеной все больше сухих участков.
У меня всегда все было на грани, но я всегда находила повод зацепиться за жизнь, а сейчас? Я многое пережила, и до вчерашнего дня Валера был моей наградой. Но сегодня я не знаю чему верить. Его история она так неправдоподобна, так странна, что я с трудом сдерживаю сомнения. Мне хочется, чтобы это оказалось дурным сном, но моя реальность такова. Всегда граничит между жестокостью и любовью.
— Миа?
Я резко оборачиваюсь и открываю рот от изумления. Я даже не слышала, как подъехала машина.
— Что ты тут делаешь?
— Ну, вообще-то это мое место, — в шутку укоряет меня он.
— Ах, да! Простите, пожалуйста, Константин Игоревич, — язвлю я, и в этот момент под моими ногами земля и камни начинают движение. Меня по инерции тянет вниз, Костя в два шага достигает меня, резко хватает за руку, и мы валимся на землю.
Я ошарашенно смотрю на него с высоты своего положения и застываю. Его глаза затягивают меня в «стерильный» мир, его губы… они так близко, что я снова ощущаю его мягкое дыхание и мускусный аромат. Мне не хочется сопротивляться, хочется поддаться моменту. Костины руки сжимают меня за талию, зрачки расширяются, увлекая меня все глубже. Нет! Я не могу этого вынести! Это неправильно. Я сползаю с его тела и сажусь рядом. Глубоко дышу. Вдох. Выдох. Вдох. Выдох.
— Ты хотела покончить с собой?
Поворачиваю голову и впиваюсь в него взглядом. Громов принимает сидячее положение.
— Если скажу да, то что?
— Миа, что с тобой не так?
— Не поняла.
— Ты очень странная. Твои поступки невозможно предугадать.
— Да ну? Я думала непредсказуемость твое кредо!
— Мое?
— Да. Только посмотри, как ты себя ведешь. — Я вскакиваю на ноги.
— А что не так? — Костя встает рядом со мной.
Ох! Близко.
— Я тебя не понимаю.
— Да ладно?! Спроси, я объясню! — Почему-то он кричит на меня. Я таращусь на него, не зная стоит ли спрашивать.
— Что ты чувствуешь, Громов? — вылетает у меня изо рта, и я прикрываю его ладонями. Только бы не ответил!
Костя озадаченно смотрит на меня, метая глазами туда-сюда. О чем он думает? Разве угадаешь.
— Я не знаю, — выжимает из себя он.
— И после этого ты меня странной называешь?! — Я всплескиваю руками и мнусь на месте. Мне нужно развернуться и уйти, но я будто в землю вросла. Моя душа просит больше слов, событий, поступков. Я хочу разгадать эту загадку.
— Костя, чего ты хочешь от меня? — От такой решительности у меня кружится голова.
Костя замирает, останавливает бег своих глаз, закрывая для меня все «двери». А чего я ожидала?