Васин не ожидал такого оборота дела. Он позвал секретаря парткома Костина:
— Ты знаешь, что творится в цехах? Многие не хотят эвакуироваться.
— Да, знаю. Если б было можно — я бы тоже остался в Северограде.
— Да ведь там же они будут в безопасности, черт возьми! А здесь — либо погибнут под бомбами, либо подохнут с голоду.
— Ты, Александр Борисович, на заводе без году неделя, — вскипел Костин, — а они родились и выросли тут! Мальчишками пошли в цеха. Их отцы и деды работали на этом заводе. Это их родной дом. Так как же его оставить, бросить, отдать на поругание фашистам?
Васин задумался, прошелся по кабинету:
— Черт знает что получается. Можем сорвать задание ГКО… Собери митинг, — я объясню им задачу.
— Хорошо. Соберу. Но учти, что завод живет революционными традициями. Еще работают старики, которые отстаивали Советскую власть на фронтах гражданской войны. Им не просто покинуть Североград и оставить родной завод.
— Учту. Собирай! — крикнул Васин…
Увидев огромную толпу изнуренных голодом и работой, но несломленных духом, ожесточенных людей, Васин на мгновенье растерялся, не зная, с чего начать, чтоб слова дошли до сердца. И вдруг вспомнил то, что говорил Костин.
— Товарищи рабочие-ленинцы! Я понимаю вас. Завод — ваш дом, и оставлять его тяжело. Но ведь мы оставляем только полуразрушенные стены. А сердце завода — увозим с собой! Там, на Урале, мы возродим свой Ленинский завод и снова начнем делать танки. Он так и будет называться: «Ленинский завод на Урале». А когда разобьем фашистов, организованно вернемся в Североград. Вот все, что я хотел вам сказать. А теперь вы скажете мне: согласны ли выполнить, боевое задание ГКО — перебазировать Ленинский завод на Урал и делать там танки?
Васин умолк, ожидая шумного протеста и уже приготовив фразу, которая должна была их переубедить… Вдруг зал загудел:
— Со-глас-ны! Поедем! — раздались слабые, но решительные голоса. — Пусть только завод назовут «Ленинским»…
Перед тем, как Васину разрешено было из Нижнего Усула вернуться в Зеленогорск, его вызвали в Москву, лично к Сталину. В комнате за приемной ждал его Парышев.
— Нас вызывает товарищ Сталин для очень серьезного разговора, — сказал он, поздоровавшись. — Под Москвой идет жестокое сражение. Срочно нужны тяжелые танки, и как можно больше.
— Я понимаю, — сказал Васин. — Ленинцы сделают невозможное… Но рабочие просили меня добиться распоряжения именовать Зеленогорский тракторный — «Ленинским заводом на Урале». Они хотят и на Урале чувствовать себя и называться ленинцами. Это придаст им сил. Я прошу вас, Алексей Петрович, сказать об этом товарищу Сталину.
Парышев знал, что СГЧТЗ до войны назывался «Зеленогорский тракторным заводом имени Сталина»: «Просить Сталина снять свое имя с названия завода?» — подумал Парышев и вздрогнул от этой мысли.
— Пожалуй, вам самому, Александр Борисович, как директору, удобней об этом спросить, если окажется подходящий момент, — сказал он. — К вам товарищ Сталин весьма расположен.
Васин, крякнув, промолчал…
В это время в дверь заглянул Жданов:
— А, вы уже пришли? Здравствуйте!
Он обоим пожал руки и спросил:
— Ну, как на Урале? Налаживаете производство танков?
— Налаживаем, Андрей Александрович. В нижнем Усуле теперь — порядок, — быстро заговорил Васин, — на Ленинском организуем поток, но наш завод пока не имеет имени.
— Разве вы его не называете, как прежде, «Ленинским заводом»?
— Называем, но пока неофициально. Мы же на тракторном…
— Хорошо. Я поговорю с товарищем Сталиным, — сказал Жданов и прошел в кабинет. Скоро туда позвали Парышева и Васина.
Сталин, в военном кителе, сидел за своим столом, читая какую-то бумагу. Жданов сидел по другую сторону стола.
Услышав вошедших, Сталин приподнял голову и, не отвечая на приветствие, кивком указал на кожаные стулья:
— Садитесь, товарищи. Прошу кратко доложить, как с производством танков на Урале? — При этом его тяжелый взгляд остановился на Васине, на его молодом, энергичном лице.
Васин встал и заговорил четко, по-военному:
— В Нижнем Усуле, товарищ Сталин, удалось поднять народ. Работа ведется днем и ночью. Отменены выходные и все праздники.
— Начали делать танки? — прервал его Сталин.
— Да, начали делать «тридцатьчетверки», — не моргнув глазом, выпалил Васин.
— Сколько собираете в сутки?
— Пока еще не собрали ни одной машины, но скоро начнем собирать десятками. Производство ставится на поток, на конвейер.