Она ударила меня.
— Ты не знаешь, что ты — конец света. Всему этому тысяча лет, не говоря уже о грубо переведенном тексте. Это может означать что угодно.
Я фыркнула.
— Да, скажи это Ашеру.
Мой смех оборвался, и это давление вернулось в грудь, сжимая меня до тех пор, пока я не почувствовала, что грудина и ребра вот-вот треснут. Должно быть, я захныкала или что-то в этом роде, потому что Джесси оказался рядом, обнял меня и усадил к себе на колени.
— Дыши, Мэдс, — мягко сказал он, поглаживая меня по спине, пока я жадно глотала воздух. — Дыши, малышка. Ашер не твоя вина. Ты не виновата в его смерти. И поверь мне, если бы умерла ты, у нас больше не было бы Ашера. Не того, кого мы все знали и любили. Так будет лучше.
Тогда мое сердце разбилось — я могла бы поклясться, что слышала, как оно разбилось, — и я рыдала у него на груди.
— Я не могу без него жить, — сказала я, настолько разбитая, что мне было больно говорить. — Я не могу.
Он не переставал гладить меня.
— Ты можешь, и ты сделаешь это, Мэддисон Джеймс. Ты важна. Для мира. Для нас. — Небольшая пауза. — Для меня.
Рон наклонился ко мне, и его ледяная энергия обдала меня.
— Дай себе время, — пробормотал он, и когда я подняла лицо, он большими пальцами смахнул мои слезы. — Это не избавит тебя от боли, но ты научишься с ней жить. Ты снова будешь функционировать. Ты будешь помнить все прекрасное, что было у вас с Ашером, и думать об этом с нежностью.
Слезы не переставали литься, и ничто не могло унять боль внутри, поэтому я просто оставалась там, где была. Я сидела на коленях у Джесси, а Рон держал мое лицо в ладонях, вытирая нескончаемые слезы.
— Спасибо, — наконец сказала я.
Никто не спрашивал, за что я их благодарю; они все знали. Если бы не эти ребята, мои друзья и семья, которые были рядом со мной в такие моменты….
Они поддерживали меня, как могли, и, надеюсь, в скором времени я смогу держать себя в руках.
* * *
Мы были молчаливой, немного похмельной группой, поднявшейся на борт частного самолета. Илия была в темных очках и постоянно хмурилась. Всякий раз, когда кто-нибудь пытался заговорить с ней, она поднимала руку и качала головой.
— Никаких разговоров, — огрызалась она.
Ларисса зашлась в приступе смеха.
— Я же говорила, — сказала она, радуясь своей победе.
— Я тебе врежу, — простонала Илия. — Типа, меня даже не волнует, что я люблю тебя, и ты — одна из моих лучших друзей, если ты скажешь это еще раз, я тебя ударю.
Ларисса закрыла рот, но широкая улыбка не исчезла с ее лица. Тем временем я опустилась в кресло, вспоминая, почему не пью. Те несколько раз в моей жизни, когда мне хотя бы отдаленно удавалось напиться — это была тяжелая работа — я просыпалась на следующее утро, желая умереть. Похмелье никогда не длилось долго, но в течение этого короткого времени было больно.
— Мы не совсем совместимы с алкоголем, — сказал Джесси, протягивая мне какой-то травяной отвар, который должен был помочь. — У атлантов не такой метаболизм, как у других супов. Наша энергетика особенно отличается, и энергия воды не любит алкоголь.
Я застонала.
— Ты мог сказать мне это еще вчера.
Он немного протрезвел.
— Ты бы послушала?
Мне даже не нужно было об этом думать. Я была в полной растерянности. Люди в темных местах совершали глупые поступки, пытаясь найти лучик света, за который можно было бы уцепиться. Что-то, что помогло бы им выбраться из преисподней. Очевидно, алкоголь был моей первой попыткой. Второй такой не будет.
В самолете были только мы; Глава Джонс улетел за несколько часов до нас.
— Он сказал, что происходит? — спросила я Лариссу, когда двигатели заработали громче, готовясь к взлету. — Была ли причина, по которой он вылетел раньше?
Она покачала головой.
— Нет, это было довольно короткое и отрывистое сообщение, в котором говорилось, что он встретит нас там. С тех пор я не смогла с ним связаться. — Она выглядела обеспокоенной, но, вероятно, он просто летел и с ним нельзя было связаться.
— Мы скоро прибудем, — сказал Рон, по-своему успокаивая ее, хотя и сидел от нее так далеко, как только мог. Я была не в себе, но Ларисса сказала мне, что он стал таким после Ашера. Будто он боялся Лариссы… или наказывал себя. Что бы он ни делал, я собиралась поговорить с ним об этом в ближайшее время, потому что они оба были несчастны. Это было чертовски очевидно.
Ашер…
Черт, я думала, что его имя сгорело, но обнаружила, что теперь активно произношу его. Будто… я больше не могла сдерживаться. Каждый раз, когда я вспоминала о нец, боль усиливалась, и мое похмелье казалось роскошным массажем.