— Я думала о маме, — сказала Ариэль.
А я-то надеялась спокойно позавтракать, поболтать с ней о том, что надо купить.
— Эмма будет ждать нас у торгового центра, — сказала я, пытаясь переменить тему.
— Отлично. Так вот насчет мамы. — Она помолчала. — В сущности, она мне не мать. И тебе тоже. Моя мать — ты, потому что я клонирована от тебя. А твоя мать — тот ребенок, от которого клонировали тебя.
— Нет. Неправильно, — возразила я. — Ты для меня как близнец, лишь на четыре года младше, а я как близнец Джессики. Поэтому мама — настоящая мать для меня и для тебя, поскольку Джессика — их с папой ребенок. А мы с тобой — сестры. Вот если бы тебя клонировали от мамы, то ты была бы не ее ребенком, а ее близнецом.
— Да, — вздохнула она с облегчением. — Ты всегда права.
— Послушай, доктор Муллен усилил мои способности, следовательно, и твои тоже. Не сомневаюсь, ты такая же умная, как я. Просто ты еще многого не знаешь.
— Но сегодня я узнаю, что такое торговый центр! Мне не терпится скорее поехать туда.
— Тогда дай мне закончить завтрак.
Она, наконец, умолкла, и я смогла спокойно поесть. Я не спешила, хотя видела, что это ее бесит. Закончив, я пошла за мамой. Она говорила по телефону, вероятно, насчет одного из ее благотворительных проектов. Я жестами показала ей, что мы готовы. Она кивнула.
Теперь, когда я узнала, сколько ей лет на самом деле, она словно постарела у меня на глазах. Ведь я появилась у них после смерти Джессики, а ей было десять лет. Сейчас мне четырнадцать, значит, маме не тридцать пять, как я раньше считала, а под пятьдесят. Конечно, пластическая хирургия творит чудеса. Но уже ничто не скроет морщин, появившихся у нее, когда я умирала, и потом, когда я ее возненавидела. Ну, может, «возненавидела» — это слишком сильно сказано. Но я все еще не простила ее и отца за то, что они сделали.
Мама положила трубку и улыбнулась.
— Ну что, готовы к первому выходу в свет?
— Готовы.
— Возьми свитер, в торговом центре, возможно, холодно из-за этих кондиционеров.
Она всегда так говорила, если я отправлялась за покупками.
— Мне не нужно, — ответила я.
Теперь я знала, почему я почти никогда не мерзну — из-за своего оптимального кровообращения, улучшенного генетическими методами. Еще одно «преимущество», которым снабдил меня доктор Муллен. Кроме того, я очень быстро выздоравливаю, иначе бы я так быстро не поправилась после сложнейшей операции.
Мама согласно кивнула. Раньше она стала бы настаивать на своем. Но теперь правда выплыла на свет, и она со мной больше не спорит. Вообще наши отношения изменились. Раньше мы были очень близки. Теперь ничего не осталось и в помине, хотя она ведет себя, как будто ничего не случилось, будто я должна забыть, что они всю жизнь мне лгали.
Я глубоко вздохнула, чтобы успокоиться. Один ее вид выводил меня из себя и мог довести до бешенства.
До торгового центра было двадцать минут езды на машине. Я попросила маму опустить верх нашего «Мерседеса» и подставила лицо под потоки теплого воздуха. На бульварах распустились цветы, небо было синим, а я радовалась тому, что жива.
Мама затормозила у входа.
— Два часа, — сказала она.
— Три, — возразила я. — За два мы не управимся.
— Хорошо, — вздохнула она, не решаясь со мной спорить.
Иногда мне кажется, что теперь старшая я, а не она. Мне это не нравится. Мне хочется снова стать невинным ребенком. Но, увы, те времена миновали.
Эмма ждала нас у главного входа. Я была ужасно рада ее видеть. Мы привыкли встречаться каждый день в школе. Никакой телефон не заменит личного общения. Она, конечно, несколько раз приезжала ко мне домой с тех пор, как меня выписали из клиники, но совсем другое дело, когда мы куда-нибудь отправляемся вместе, без родителей.
Мы обнялись. Потом Эмма обняла смутившуюся Ариэль.
— Куда мы пойдем? — спросила я.
— Я думаю, мы устроим Ариэль большую экскурсию, — предложила Эмма. — Пошли.
Мы отправились бродить по торговому центру, показывая Ариэль разные магазины, объясняя, что люди там покупают. Она забросала нас вопросами.
— Зачем покупают косметику? Разве она может сделать человека красивее?
— Нет! — рассмеялась Эмма. — И мы это в общем-то понимаем. Но все равно попадаемся на приманку.
— Попадаетесь?
— Да. Мы знаем, что красивее не станем, но позволяем себя убедить.
— Это нелогично, — заметила Ариэль. Тут мы подошли к кондитерскому отделу.
— Зайдем? — спросила я.
— Конечно, — откликнулась Эмма.
Там была довольно большая очередь, но, наконец, мы подошли к прилавку. Я выбрала трюфель в шоколаде, Эмма — шоколад с кремом, однако Ариэль не знала, что ей взять. Она начала расспрашивать продавщицу про каждый сорт, показывая пальцем и спрашивая: «А это какой? А этот с чем?» Толпа за нами нетерпеливо зашумела.